Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу

Впервые термин «внутренняя семья» по отношению к ушу (прежде он применялся в даосизме) стал употребляться с ХVII в.: он содержится в «Эпитафии на могильном камне Ван Чжэннаня», которая датируется 1669 г. И как следует из труда Хуан Байцзя «Методы кулака внутренней семьи», в техническом плане школы нэйцзя того времени резко отличались и от тайцзицюань, и от синъицюань, и от багуачжан. Фактически это было отдельное направление, сейчас почти исчезнувшее.

Причина разделения стилей на «внешнее» и «внутреннее» направления объясняется прежде всего общемировоззренческой установкой китайской традиции. Такое же разделение мы встречаем и в китайской живописи, каллиграфии, даже в литературе. «Внутреннее» и «внешнее» здесь сводится к «истинному» и «ложному», или истинной «основе» и ее производным.

«Внутреннее» в Китае всегда ценилось выше, чем внешнее. По сути дела, любое внешнее движение, всякое видимое и осязаемое явление есть проекция некого невидимого начала, сокрытого внутри человека. Вместе с тем и само это внутреннее начало есть отзвук «небесных» сил (Дао) в человеке. Все внешнее — это символы, внутреннее — это истинная, предельная реальность. Отсюда следует, что «внутренние» стили лучше, или «истинее», чем «внешние».

Но разве поклонники какого-либо стиля признают, что он хуже другого? Обратим внимание: разделение на нэйцзя и вайцзя возникло именно в лоне самих «внутренних» стилей, в то время как мастера ни одного из «внешних» стилей никогда «внешними» его не называли и таковым не считали. Характерно, что многие школы шаолиньского направления, например, «Кулак потерянного следа» (мицзунцюань), считают сами себя «внутренними». Монахи Шаолиньского монастыря тоже рассматривают себя исключительно представителями «внутренней семьи» ушу. Так, трактат «Тайные речитативы о шаолиньском кулачном искусстве» объясняет: «Что означает название „внутренняя семья“, которое широко рассматривается в мирской пыли (т. е. вне монастырской буддийской среды. — А. М.)? Это то, как называют себя буддисты по отношению к тем, кто не принадлежит к их семье. „Внешняя семья“ — название для тех, кто не принадлежит к монахам для того, чтобы обозначить их отличие от „внутренней семьи“ [209]. Итак, оказывается, каждый стиль для самих его представителей — „внутренний“, а все остальные, соответственно, „внешние“.

Итак, мы обнаружили первую причину разделения нэйцзя и вайцзя: доминирование „внутреннего“ над „внешним“ в китайской традиции.

В ХIХ в. мастера „внутренних“ стилей создали немало полемических текстов, где доказывали явное преимущество нэйцзя над вайцзя, хотя все их доводы можно было без труда опровергнуть с формальной точки зрения. Вот, например, как относился к „внешним“ стилям патриарх стиля Ян тайцзицюань Ян Чэнфу. Требуя „взаимосоединять движения без разрывов“, Ян Чэнфу наставлял: „Усилие в стилях внешней семьи является грубым усилием Посленебесного (т. е. вторичного, относящегося к миру видимых форм. — А. М.), поэтому оно содержит подъемы и остановки, в нем есть промежутки, есть и разрывы. Старая сила истощается, а новая не зарождается, и в этот момент легче всего победить человека“ [99]. Для Ян Чэнфу главный недостаток „внешних“ стилей заключен в их порывистости, истощении силы, неоправданных „прыжках“, т. е. резких перескоках с места на место. Именно так стали осознавать различия между внутренними и внешними стилями в начале ХХ в… Не сложно заметить, что не совсем правильно сводить характерные особенности „внешних“ стилей к использованию прыжков и „разрывам“ в силе, поскольку среди них хорошо известны абсолютно „спокойные“ стили, например, „Цветущий кулак“ (хуацюань). Здесь скорее чувствуется желание представителя „внутренней семьи“ обвинить все остальные стили в „неистинности“ и некачественности.