Танцующий горностай

Вот она, напряженно оглядываясь, входит в ведомство, которое доставило ему немало проблем. Вот передает что-то девушке с розовыми волосами – одной из экоактивисток. Вот пытается скрыть лицо с помощью шелкового платка и больших солнечных очков, но узнать ее все равно можно. Она разговаривала с незнакомыми Филиппу людьми, ездила по служебным адресам, что-то рассказывала над диктофоном. А он-то думал, что любимая жена в это время гуляет с детьми, или ведет кулинарный блог, или что она там болтала о своей жизни по вечерам… Точно ничего такого, что было изображено на этих снимках.

– Зачем?.. – только и смог произнести Филипп.

Не было смысла спрашивать у нее такое. Но больше-то не у кого… Этот вопрос был лучшим способом выиграть немного времени для самого себя. Филипп был не готов к такому открытию и теперь отчаянно пытался сообразить, что делать дальше.

– Причин может быть несколько. У нее внезапно заработала совесть. Или у нее появился другой. Она понимает, что ты ее просто так не отпустишь – с учетом всего, что она знает. Вот она и использует эти знания заранее. Причин может быть несколько. Разве так уж важна причина?

– Для меня важна!

– Для тебя важен результат, – покачала головой девица. – Пока она устраивала тебе только мелкие неприятности. Дальше будет хуже.

– Я не понимаю… Почему она сразу не сказала все? Зачем эти диверсии?

– А разве ты дал ей достаточно информации и доказательств? Она знает про тебя не все. Доказать может еще меньше.

Как ни иронично, Филипп делал это не из-за осторожности. Он доверял жене, просто не хотел давить на нее весом семейного бизнеса. Зачем, если она ни в чем не участвовала? Однако она прекрасно знала, кто он. Достаточно серьезный намек он сделал еще до свадьбы, ему хотелось, чтобы она четко понимала, с кем связывает жизнь, и делала это осознанно.

Тогда она сказала ему, что ничего не боится. Теперь, видимо, многое изменилось. Теперь – а не когда у них только появились дети! Получается, далеко не материнский инстинкт заставил ее передумать. Версия с любовником казалась вполне толковой…

И вот она натравливала кого попало на все уязвимые места его бизнеса, срывала проекты, приносила проблемы. Она хотела ослабить его, чтобы потом ударить наверняка.

– У тебя лицо человека, который хочет убить, – заметила девица, которая по-прежнему расслабленно сидела в его кресле и уходить явно не собиралась.

– А разве это такое уж противоестественное желание сейчас?

– Кто-то сказал бы, что желание убить всегда противоестественно.

– Но не ты, – усмехнулся Филипп. – Ты прекрасно знала, чем это обернется для нее.

– Я не испытываю к ней жалости. Я могу понять ее мотив и даже высоко оценить стратегию. Я бы не стала ее останавливать, если бы не одно «но»: она знала, что ты будешь преследовать за ее поступки Яна Эйлера. Догадаться было несложно с самого начала, да и потом ты наверняка жаловался на него.

– Да, я говорил, что происходит…

– А она не остановилась, даже зная, что Ян может пострадать или погибнуть. Не сменила стратегию. Меня это не устраивает.

– Тогда ее участь не опечалит тебя.

– Ты имеешь в виду ее смерть? – уточнила девица. – Но не будет никакой смерти.

– Тебе все-таки жаль ее?

– Нет. Когда тебя посадят за ее убийство, начнется расследование твоих дел. Могут возникнуть проблемы у Яна – заинтересуются, как он связан с тобой. По связи с тобой он будет чист, но в других делах он не всегда осторожен, пусть даже из благородных побуждений. Мне бы этого не хотелось.

– С чего ты взяла, что меня посадят? – удивился Филипп. – Или что ее труп найдут.

– Этот многозначительный тон должен был меня впечатлить? Напрасно. Решение об убийстве жены, предавшей, скорее всего, не единожды, принимается на эмоциях. В этом нет ничего хорошего. Нужно думать. Она уже вышла на связь с полицией.

– Но ничего толкового она им пока не сказала – иначе я уже был бы за решеткой.

От всего этого голова шла кругом, злость мешала дышать. Хотелось вышвырнуть девицу отсюда и сделать по-своему, а лучше избавиться и от нее. Но Филипп понимал, что она во многом права, и сдерживался.

– Ты сам можешь доказать больше, чем она, – заметила девица. – В полиции за ней наблюдают. Там допускают, что ты можешь узнать правду. Я же узнала, хотя это было непросто. Если твоя жена пропадет, ты будешь первым подозреваемым. Возможно, она уже дала показания на такой случай. Текст. Видео. Она не дура, знает, чем рискует. Это возможно?

– Более чем, – вынужден был признать Филипп.

– Поэтому не веди себя предсказуемо. Заставь ее действовать по-другому. Изменить показания. Отказаться от них. Уехать. Она мать твоих детей. Когда ты успокоишься, отпустить ее будет не так уж сложно.

– Пожалуй, ты права…

Ему хотелось, чтобы этот день закончился. Просто дойти до постели, свалиться – и получить хоть пару часов покоя, прежде чем снова нужно будет что-то решать. Но для этого Филиппу нужно было, чтобы девица ушла, а она продолжала сидеть на месте и пялиться на него ледяными глазами.

– Что тебе еще нужно? – нахмурился он. – Я же сказал, что не убью ее!