Танцующий горностай

– Слушайте, но есть же предел! Убить родного племянника – это ужасно… Особенно при том, что у нее самой нет детей, она же раздавила будущее своей семьи! Но даже так, желая убить его, она бы сделала это сразу. Зачем этот бесконечно дорогой цирк с подменой?

– Есть причины, по которым это было выгодней для нее, чем быстрая смерть Тимура, – задумался Ян. – Это явно помогло ей расшатать нервы Вере…

– Слишком непредсказуемо, – покачала головой Александра. – Она не могла быть уверена, что Вера отреагирует именно так и никак иначе.

– Долгое воздействие мышьяка расшатывает психику, – подсказал Андрей. – У нее были все основания прогнозировать именно такую реакцию.

– Ну, допустим. Опять же, смерть Тимура тоже здорово расшатала бы психику Веры!

– Да, но по-другому, – указал Ян. – Что произошло бы, если бы Тимур там погиб? Его родители сосредоточили бы все силы и средства на мести.

– Думаю, они и так не отказались бы узнать, кто сотворил такое с их сыном!

– И все-таки теперь их главной прерогативой оставалось спасение Тимура. Ты же сама говорила: Вера жила между больницей и церковью, у нее точно не было сил на поиск нападавшего. С Максаковым была похожая история: он работал, все свободное время тратил на изучение способов помощи Тимуру, да и деньги имеют свойство заканчиваться. За что он заплатил бы с большей готовностью? За спасение или за месть?

– За спасение.

– Вот именно.

Если за нападением на Тимура стояла Елизавета Сурначева, она легко могла просчитать реакцию брата и его жены. Она убила собственного племянника, но – сложной многоходовой операцией. И судя по срокам похищения Вани Гаевского, готовиться она начала заранее. В этом уже просматривался фирменный стиль: Дарью Максакову тоже долго подводили к смерти.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Александра. – Убрав с пути главную конкурентку на наследство, Веру, она становится единственным опекуном Тани и Тимура. Она получает все минимум до тех пор, пока Тимуру не исполнится восемнадцать и он не захочет взять свое. Но это все равно не объясняет, зачем ей понадобилось менять настоящего Тимура на двойника! Точно так же она могла взять под опеку настоящего племянника. У него даже проще было бы отжать наследство – он был слабым и нерешительным, этот пободрее будет.

– Это да. Но она не собирается становиться его опекуном. Замена была нужна как раз для того, чтобы вывести из игры Тимура руками Максима – легально, без расследования и лишнего шума.

Это Ян понял благодаря вмешательству Филиппа Беленкова – который хотел ему навредить. Жизнь порой непредсказуема. Именно Филипп устроил им с Максимом неожиданную встречу, позволив Яну изучить Максакова. Иногда несколько минут личного общения стоят больше, чем несколько суток изучения документов.

Для Максима не было ничего страшнее предательства. Это мгновенно выводило его из себя, заставляло замыкаться в коконе собственной оскорбленной гордости. Да еще и становилось серьезным стрессом, наверняка приближающим его кончину.

– Смотри, как все это можно разложить, – сказал Ян. – Вот Сурначева доводит Веру до откровенно болезненного состояния, когда все вокруг сомневаются, насколько она, Вера, вообще вменяема. В этот момент Лиза, которая с братом, судя по всему, близка, подбрасывает ему идею о том, что Тимур не его сын. Вера быстренько забеременела, чтобы втащить любовника в официальный брак. Сама Вера уже не в состоянии ничего объяснить. Максаков запрашивает тест ДНК – и что он узнает?

– Что ребенок не его, – кивнула Александра. – Тогда он без дальнейших разбирательств вычеркивает Веру и Тимура из завещания, все достается Лизе совершенно законно. Очень может быть… Это объясняет такую сложную схему. Лизе нужна была уникальная ситуация, при которой одного ребенка – любимого ребенка! – можно было заменить на другого, а никто не заметил бы. Она сделала это с помощью Савельевой… Все сходится, кроме одного: ну не могла родная тетка пойти на такое!

– Опять приплетаете категории добра и зла, – донеслось откуда-то из недр пледа, в который успела закутаться Ева.

Яну тоже не хотелось верить, что родной человек провернул такое с маленьким мальчиком. Но факты говорили сами за себя: больше подозреваемых не оставалось. С Верой все уже ясно, да и у Максакова не было ни единой причины убивать долгожданного сына – его главное наследие перед близкой смертью.

Что же до Лизы… Есть такие люди, которые любят только себя. Заботятся только о себе, волнуются только о себе. Иного они не понимают, это и есть предел их любви. Если Лиза была из таких, и правда было бесполезно поражаться тому, как жестоко она поступила с Тимуром. От маленького племянника ей не было никакого толку – и никогда бы не было. Она просто обеспечивала тот уровень жизни, который был ей необходим, любой ценой.

– В чем-то Ева права, – признал Ян.

– Преимущественно во всем, – невозмутимо уточнила Ева.