Танцующий с пираньями

Длинные ряды клеток, расположенные вдоль забора, занимали слишком много места во дворе. Сергей стоял перед одной из них и утирал предательски выступившие слезы. Тетя Маша отшлепала его, как маленького мальчика, и это было так унизительно, тем более на глазах у подруги. Как никак он уже взрослый парень девяти лет, и что такого, что залез на ее яблоню. Естественно он бы не дал себя шлепать какой-то истеричке, но с дерева Серегу снял муж тети Маши, а с ним уже особенно не поборешься.

По ту сторону клетки барабанили веселые кролики, и слушая их топот, Сергей стал успокаиваться. Открыв дверцу, он заграбастал первого попавшегося и выволок его наружу. Сородичи зайчика испугано разбежались по углам, глядя на грабителя красными бусинками глаз.

– Так вот ты какой, мистер кролик, – улыбнулся Сергей, держа несчастного на вытянутых руках.

Потом он прижал его к груди, наклонился и послушал пленника. Во всем кролике стучало сердце, так быстро, что казалось, сейчас выскочит наружу, и будет прыгать по земле как лягушка. Мистер кролик прижал уши к спине, и, наверное, приготовился к смерти.

– Ну и труслив же ты заяц, – сказал Сергей кролику, и впервые почувствовал, что может его «двинуть».

Это он сам придумал такой термин позже, а тогда просто почувствовал, что теплый комочек в руках будто спрашивает, что ему делать.

«Выгони всех кроликов и возвращайся».

В тот вечер все кролики повыскакивали с вольеров, и носились по двору, как новогодние шутихи, на забаву заскучавшим было охотничьим собакам. Естественно, все решили, что это Сергей повытаскивал кроликов, и он, в общем-то, не стал оправдываться, кто ж поверит, что он попросил ушастого переговорить с собратьями, и убедить их выйти развеяться на часок. Последствия были печальны, попа от ремня целых два дня болела.

Так Уваров окунулся в свои воспоминания, словно посмотрел сон, и ему стало легче. Он решил еще поплавать в бассейне, если удастся поговорить с зубастыми «кроликами». Патрон ракетницы уже выгорел, и едкий дым помаленьку рассеивался, вытягиваемый мощной вентиляцией. Шершней стало значительно меньше. Большинство их попадало на пол и ползало, как размороженные весенние мухи. Гнездо все еще горело, поэтому света было достаточно. Можно было даже разглядеть посиневшие ногти на ногах. Сергей перебрался на карачках ниже, туда, где вода плескалась о бетонные ступени. Он лег у самой воды, опустил в нее руки и попробовал сосредоточиться на пираньях. Минут пять он лежал с закрытыми глазами и сосредотачивался. Ничего не выходило.

Когда Сергей открыл глаза, возле опущенных в воду рук висела пиранья. Она парила у самой поверхности, медленно двигая хвостом, и смотрела на него. Собрав воедино всю обиду и боль, Уваров «двинул» рыбу, как кролика в детстве. Пиранья подплыла к руке и ткнулась тупой мордой в ладонь Сергея.

«Скажи своим приятелям, чтобы боялись меня. Я для всех вас огромная злая гадость, сторонитесь меня, и передайте это друг другу».

Потом Сергея одолел приступ беззвучного смеха. Он лежал, все еще болтая руками в воде, и сотрясался, не в силах остановиться. Слишком глупо выглядела эта команда, данная рыбе, но чего еще можно придумать в таком состоянии. Пиранья исчезла.

«Может поняла?»

После этой мысли Сергей еще минуту хихикал, а потом поднялся и встал на колени. Несмотря на абсурдность ситуации, он действительно собирался посетить малый бассейн.

«Если там конечно нет еще и крокодилов».

Из содержимого брезентовой сумки Макса, Уваров добыл защитные очки. Они не предназначались для подводного плавания, но были герметичны, поэтому вполне могли улучшить ориентацию под водой. Сергей навьючил на спину баллон, надел очки, включил фонарик и оглянулся. Остатки гнезда уже потухли, снова сгустилась темнота, и лишь слабое гудение бреющих в темноте шершней напоминало, что это не темный зал кинотеатра перед сеансом.

– Пока Макс, – попрощался Уваров с оставленным в одиночестве чистильщиком бассейна, и сошел по ступеням в воду.

Холодная вода с нежностью обхватила истерзанное укусами тело Сергея, лизнула в подбородок, а потом накрыла с головой. Луч фонарика осветил голубоватые чехлы двигателей, погребенных теперь под водой, коммутационный шкаф, а потом и разломанный герметизирующий кожух, через дыру в котором Уваров проник сюда из бассейна.

Оказалось, что выбраться из технической камеры, труднее, чем попасть в нее. Зазубренные края лопнувшего кожуха впивались в тело, как зубы гигантского зверя, не желая выпускать гостя. Но зато теперь Сергей не блуждал в темноте, а плыл, полагаясь на свое зрение.