Танцующий с пираньями

Уваров открыл глаза и ничего не увидел. По щекам проносились грозди воздушных шариков, рождающихся при каждом его выдохе. Акулы исчезли, и их грозные пасти светились еще несколько секунд в памяти, а потом растворились. Глаза немного чесались, и Сергей понял, что он действительно находится под водой. Сильно болела правая рука, и, пошевелив пальцами, он понял, что она чем-то сжата. Что-то мешало сжать зубы, и, прикоснувшись ко рту, Уваров нащупал загубник, и трубку, уходящую к баллону на спине. Маски не было, но без нее он захлебнулся бы, находясь без сознания, что-то должно перекрывать носовое дыхание. Нос сильно болел, и это не удивительно, ведь в каждую ноздрю была затрамбована какая-то хрустящая дрянь.

«Странно, почему они просто не прибили меня, зачем было так заботливо упаковывать». – подумал Уваров и улыбнулся в темноту.

Потом заговорил Барометр, и по его визгливому, размеренному голосу, Сергей понял, почему все еще жив, – быстрая смерть не доставило бы «рыбному королю полного удовлетворения».

«Здравствуй пловец. Тебе темно, холодно и страшно, и это хорошо».

Свободной рукой Сергей нащупал наушники, примотанные к голове пластиковой лентой, но он преодолел первое желание сорвать их в тот же миг.

«Так много хочется сказать тебе сейчас, но боюсь, что у тебя уже скоро кончится запас в баллоне», – в ушах вспыхнула волна безудержного смеха Барометра.

Уваров сорвал с головы пластиковую ленту, и дужка, соединяющая наушники поползла вниз и легла у основания шеи. Ехидный голос утонул в темноте. Паника оплетала Уварова плотными щупальцами, призывала биться в истерике, вырвать загубник и кричать, пока вода не заполнит легкие, но уплывающий смех Барометра рождал желание выжить, во что бы то ни стало, и заставить хрипеть от боли своего обидчика.

«Прежде всего, я должен замедлить дыхание, а этого не выйдет, если я буду загонять себе ногти в ладони. Нужно забыть о Барометре, успокоиться и все обдумать».

Правая рука была пристегнута наручником к манежу – стальной трубе, тянувшейся по всей длине бассейна и привинченная к дну пластиковым хомутом, через каждые два метра. Сейчас Сергей вспомнил, что был вариант использовать металлические хомуты, но он боялся, что те быстро заржавеют, потому и был у него теперь какой-то шанс освободиться.

Опустившись пониже, Уваров ухватился за трубу, и, перебирая пальцами, добрался до ближайшего хомута. Обруч наручника со скрипом скользил по трубе, это давало возможность немного перемещаться в сторону. Дыхание уже успокоилось, и Уваров задерживал его, насколько хватало силы.

Как-то в детстве, Серега гостил у бабушки на Черном море. Весь день они ныряли в бетонный карман, якобы появившийся в буне от взрыва снаряда. Заплывать в подводную пещеру было не страшно, но вот находиться там, просто невыносимо. Кто-то пустил слух, про спрятанные под водой немецкие патроны, и мальчишки по очереди заныривали под буну, ориентируясь в основном на ощупь. Когда Сергей ощупывал дальнюю стенку подводного кармана, ему почудилось, что ладонь коснулась черепа утонувшего немца, и он в панике рванулся прочь, разрезая руки острыми мидиями. Воображаемый немецкий череп не пускал его. Вот тогда маленький Уваров начал захлебываться, а взять себя в руки его заставила очень банальная мысль. Он представил, как будут над ним смеяться друзья, и это очень сильно разозлило. Сергей расслабился, нащупал серебряную цепочку на шее, и понял, что зацепился ей. Он слишком боялся черепа, потому оставил попытки освободить ее, а просто стянул с себя через голову.

Теперь детские кошмары всплыли в памяти и разлеглись рядышком, напоминая о себе болью в висках и ознобом. Вот только сбросить наручники не получится так же просто, как серебряную цепочку. Вдох пошел с большим усилием, и Сергей понял, что сейчас и произойдет развязка, та которой ждал он, глядя в глазки ухмыляющегося Барометра.

«Примерно на три полных вдоха еще можно рассчитывать, значит, учитывая необходимость двигаться, у меня в запасе около трех минут. Наверх пути нет, там прочная защитная штора, которую не пробить в его состоянии».

Теперь, Сергей понял, насколько губительны, бывают изобретения. Штора накрывала всю площадь бассейна, закрывая воду от мусора, но сейчас она отгородила Уварова от свободы.

«Остается надежда на то, что в подводном велосипеде остался заправленный баллон. Но и он будет лежать бесполезным грузом, если не освободиться от оков».

Схватившись за трубу обеими руками, Уваров начал расшатывать манеж, вкладывая в это всю силу и безумное отчаяние. Пластиковые хомуты даже не думали сдаваться, а вот на правой руке, под обручем наручников, что-то лопнуло, и, судя по горячему облачку на пальцах, открылось кровотечение.

«Труба закреплена на совесть, я ее не вырву… так хочется вдохнуть, но надо терпеть, иначе может не хватить воздуха в последнюю секунду».

Мысли проносились в голове Сергея, обрастая панцирем страха и паники, они переплетались, рвали друг друга, а руки в бешеном ритме сжимали и раскачивали трубу.

«Нет смысла экономить последние вдохи, я все равно не выберусь».