Танцуют все!

Лина покорно уставилась перед собой.

Оно того не стоит, спустя некоторое время решила она.

Оно того не стоит, не сто-оит, не сто-о-оит… музыка тянулась и тянулась, убивая то малое удовольствие, которое возможно было получить от слов песни. Этот потомок гномов (а кем же еще он может быть, будучи ростом даже ниже девушки) написал длинную балладу о подвигах рыцаря, в одиночку отправившегося сражаться с некромантами Темной Империи. Основой для этого музыкального изуверства служили, как он сообщил, «Достоверные хроники Светлого Рыцаря Элмара, записанные им самим со слов очевидцев». Реки черной крови, горы обезображенных зомби, сраженных одним взмахом рыцарского меча, жалобно просящие пощады некроманты и вампиры, сожженные города и деревни, выкошенные чарами леса… И все это из-за великой роковой любви к красавице, которую главный злодей убил и поднял в виде морового упыря. И, разумеется, славная кончина на руинах разрушенного оплота Тьмы в окружении подоспевших соратников. Причем все в рифму! Четырехстопным ямбом, с выражением, используя все достижения литературного языка при описании количества намотанных на кулак кишок, отрубленных конечностей и глубочайших моральных страданий героя, вынужденного лично упокоить былую любовь.

Общий смысл прочувствованных монологов сводился примерно к такой фразе: «О горе мне, душа моя погибла, и сердце все сильнее болит, я страшно отомщу, и месть печальная моя накроет пологом все земли! И может, станет легче мне, в могилу ложась!» А сцена прощания раненого героя с друзьями растянулась едва ли не на полдня, судя по длине монолога. Сначала герой слезно просил прощения у всех, начиная со старушки-матери и заканчивая невинно убиенными в процессе совершения подвига крестьянами. Интересно, они все там на развалинах злодейского замка оказались? Потом выслушивал ответные дифирамбы с уверениями в вечной памяти…

Да случись подобное на самом деле, этого ущербного прибил бы первый встречный некромант.

Лина пристально смотрела, как пальцы барда порхают по струнам. Да, в мастерстве ему не откажешь, сложные аккорды берет. И голос приятный, богатый, вполне достоверно передающий впечатление о действующих лицах баллады. Мужчин от женщин можно было отличить. А если сменить партитуру, сие произведение вполне подошло бы к веселому застолью. Например, так… ее пальцы невольно начали отбивать ритм на сложенном веере. Одновременно она продолжала буравить пристальным, но ничего не выражающим взглядом играющего на гитаре человека. Это очень нервировало тонкую творческую натуру, не выносящую критики, особенно обоснованную и справедливую. Пристальный, неприятный, немигающий взгляд слушательницы относился к самым верным способам вывести из себя этого неожиданно возвысившегося на гребне моды музыканта.

Девушка же погрузилась в фантазии, мысленно от всей души пожелав барду обломиться, споткнуться и порвать струны.

Возможно, это было совпадение, даже наверняка это было именно оно, но на следующий день на голову спешащему на очень частное выступление барду свалился цветочный горшок из отрытого окна дома, где скандалили муж с женой. Музыкант упал и потерял сознание. Причем упал он так неудачно, что раздавил лелеемую им гитару. Струны уцелели.

Серый Дом располагался в пределах Серебряного круга, то есть там, где дворцы высшей аристократии плавно превращались в обиталища богатых купцов. Танцующей походкой Лина прошла в коридор, до чрезвычайности похожий на тот, что она посещала летом. Одним плавным движением скинула ширн и перебросила его через локоть. Огляделась… Сразу за входными дверями стоял стол, а за ним сидел сторож и перебирал бумажки. Под потолком висели белые светляки, имитирующие солнечный свет… Начнем, пожалуй? Незабываемые впечатления всем встречным гарантированы! Зря она, что ли, полночи третировала Милаву, требуя подробных описаний провоцирующего поведения? (Проще говоря, как сделать так, чтоб у мужчин глаза на лоб лезли? От удивления и кое-чего еще…) Та отнекивалась, утверждая, что ничем таким не занимается, не умеет и не знает. И вообще, что за странный интерес? На что Лина советовала не прибедняться, а помочь, она в курсе, что некромантка на спор охмурила однажды сразу троих стихийников… Милава призналась, что использовала эликсир «Розовая Бабочка», очень популярный в среде легкомысленных красоток. Он быстро выветривается, но производит очень глубокое впечатление. И у княжны как раз чуть-чуть осталось…

Весело улыбаясь, Линара присела на край стола и наклонилась вперед, делая глубокий вдох. Ткань на груди натянулась, демонстрируя вполне приятные округлости.

– Здра-авствуйте, – протянула она, с интересом наблюдая, как усталая скука сменяется на лице дежурного интересом.

– Вы…

– Я по приглашению, – пропела Лина, придвигаясь еще ближе.

– По чьему?

– По приглашению лорда Эйгена. Знаете такого?

– О да… разумеется.

Мужчина откинулся на спинку стула, сцепляя руки в замок.

– Эйден Линара?

Она величаво кивнула, рассматривая его с расстояния в пару ладоней. Черная прядь мазанула дежурного по щеке.