Танцуют все!

Вернувшись домой, герцог неторопливо поднялся по лестнице, прислушиваясь к царящей в особняке тишине. Раннее утро… слуги шуршат на кухне, нянька балует наследника… надо будет подобрать воспитателя и отправить всех в родовой замок. Так будет правильно. Странный звук привлек его внимание. Будто хлопало окно… Лорд Эйден неторопливо прошелся по коридору, отпер дверь в Золотую гостиную, куда без его разрешения не осмеливался входить ни один слуга. И замер. Створка витражного окна хлопала на ветру, по полу расплывалась большая лужа, а на столе, придавленный тяжелым грязным камнем, лежал листок. Следовало бы догадаться, что здесь ему самое место. Если учесть, что все остальные изобличающие документы дошли по адресу, то и этот вряд ли потерялся. Хозяин незаметно коснулся спрятанного в рукаве кинжала и неторопливо подошел к окну. Захлопнул раму, мимолетно убедившись, что охранные чары спят. И только потом протянул руку, чтоб… А не ловушка ли это?

Едва коснулся кончиками пальцев края бумаги, как она осыпалась легким желтоватым пеплом, разлетевшимся по столу.

Отстраненному спокойствию, с которым лорд уселся в кресло, позавидовал бы любой следователь. Очень удачно…

Утром пятеро помятых нарушителей покорно выслушали пространную нотацию директора Айрана о недопустимости самовольного ухода с территории Школы. После чего Лис был величественным кивком отпущен к поджидающим его за дверью родичам, которые собирались избрать ему наказание в меру своей светлоэльфийской фантазии. За то, что не выполнил приказ, за то, что без спроса ушел гулять, да и вообще за все хорошее… Ведь они не знали, что Льялис принимал участие в спасении незадачливого эльфа. Лина была очень убедительна, когда просила квартерона никому не рассказывать о том, чем они занимались этой ночью. Так убедительна, что сама напугалась, а некроманты и ждать не стали, пока девушка обратит на них внимание, клянясь молчать, молчать и молчать. Правда, дроу умудрился стребовать с девушки в счет незаслуженного наказания право задать пару вопросов и получить правдивые ответы. Иначе обещал посвятить оставшееся время обучения мщению, способному превратить ведьминскую жизнь в чехарду. Можно подумать, сейчас оная представляет собой нечто упорядоченное!

Поколебавшись для вида, Лина согласилась, но с парой оговорок. Предупреждение о том, что нужно осторожнее подходить к выбору вопросов, Льялис проигнорировал, как и то, что ответы могут и не понравиться…

В общем, студенты проводили синеглазого квартерона завистливыми взглядами и вновь почтительнейше уставились на директора.

– И что мне с вами делать? Нарушение режима, утеря казенного имущества, выведение из строя вольнонаемного служащего. – Лорд имел в виду лошадок, уведенных из конюшни, которые сбежали в неизвестном направлении и пока не были найдены, и подкупленного некрепким алкоголем служителя, который намеревался скрыть пропажу. – А также приведение в негодность лабораторного оборудования.

Он посмотрел на Лину, уставившуюся в пол и упорно сохраняющую молчание.

– За сообразительность и изобретательность хвалю. Но даже декады карцера будет маловато для осознания всей глубины вашего проступка! А большее наказание не предусмотрено уставом. Что ж… Посидите в карцере, потом займетесь сортировкой пособий. Идите-ка прочь, пока я добрый.

Четверо, возблагодарив богов за то, что у директора сейчас нет лишнего времени на проштрафившихся студентов, послушно развернулись и гуськом вышли из кабинета. В коридоре Лина тихо застонала и прислонилась головой к прохладным камням стены.

– Что с тобой? – забеспокоилась Милава, все никак не способная решить, стоит ли поддерживать отношения с таким чудищем. Или чудовищем? Даже если с ним интересно и оно порой вполне адекватно, весело и разумно.

– Похмелье, – буркнула девушка. Голова болела просто жутко. Сказывались магическое перенапряжение, физическая усталость и огромное количество фирменного эля, выпитого для подтверждения легенды о споре, подвигшем их на безрассудный поступок.

– Магическое похмелье, – добавила она так, чтоб пара аспирантов, собирающихся отконвоировать нарушителей в подвал, этого не услышала.

Промозглый холод карцера она восприняла как лучший подарок. Рука ныла, правда, от раны остался только тонкий шрам… быстрая регенерация, подумала Лина, падая на топчан. А от нее есть хочется. Но потом, потом…