Танцуют все

С Иваном мы познакомились лет пять назад, когда в одном Заведении (назовём его так) я читал короткий спецкурс по психологии толпы и методам управления стихийным сознанием больших масс людей. В связи с цветными революциями, сотрясавшими многие страны, и спонтанными протестами, вспыхивавшими по всему миру, вплоть до штурма Капитолия в Вашингтоне, тема была более чем актуальная. Курсанты слушали меня внимательно, задавали вопросы, подчас такие, что вздрагивал их куратор, молчаливый и тоже очень внимательный капитан. Вздрагивал, но, замечу, чрезмерную активность аудитории не пресекал. А после первой же лекции некий молодой человек напросился проводить меня до метро (получил на это специальное разрешение от куратора) и всю дорогу донимал вечной проблемой теории и практики: как мышление превращается в деятельность, созерцание — в праксис, то есть в конкретный поступок, осознание мира — в необходимость его изменения. Всё это в его исполнении был детский лепет, но уже тогда я почувствовал в Иване неуёмную, страстную любознательность, редкое качество, свидетельствующее о потенциале ума, и ещё более редкую характерологическую черту — стремление во всём докапываться до сути, до основ, на которые в идеале должны опираться любые аналитические построения. Черту, надо сказать, опасную для карьеры, но необходимую для интеллектуальной возгонки, если уж ты взялся за это дело. Позже мы беседовали с ним ещё несколько раз, я написал положительный отзыв на его курсовую работу, посвящённую — ни много ни мало — аспектам социальной неопределённости, а затем он Заведение окончил, вполне успешно, распределился, пропал из виду, со студентами и курсантами это бывает.

И вот он вновь предстал предо мной, повзрослевший, как принято говорить, возмужавший, был, кстати, не в форме, а в штатском, что, впрочем, естественно при его профессии. Единственное, что я уловил в нём, — некоторую нервозность.

От коньяка, например, он категорически отказался, поскольку ещё на работе, мельком согласился на кофе: не надо заваривать, сойдёт растворимый, а как только мы уселись за кухонный стол, сказал, что, если я не против, то — сразу же к делу.

— Извините, что так внезапно, но не поможете ли вы разобраться в одной запутанной ситуации?

В его изложении эта ситуация выглядела следующим образом. Некоторое время назад, по данным петербургского отделения МВД, в городе произошло резкое снижение уровня правонарушений. Причём интересно, что сразу же по всей регистрируемой номенклатуре: от тяжёлых преступлений, типа убийство или вооружённый грабёж, до мелких краж, хулиганства и дорожно-транспортных происшествий. Разумеется, само МВД объясняло это высоким профессионализмом своих сотрудников, их неутомимой работой на благо Отечества, а также комплексом профилактических мероприятий, развёрнутых в последние годы. То есть — звенят фанфары, готовьте приказы о премиях, навешивайте медали и ордена. Но вырисовывалось и настораживающее обстоятельство: падение криминального уровня выглядело очень уж резким, а потому решено было осуществить негласную, но тщательную проверку представленных отчётов и цифр. Эту работу поручили как раз Ивану, поскольку он был, заметим в скобках, из параллельного и куда более серьёзного ведомства.

Установка при этом была такая: не слишком ли беспардонно наводит МВД глянец на свой фасад, не закружились ли головы у некоторых его высокопоставленных руководителей; соответственно — тщательно всё изучить, поскрести позолоту, и если посыплется, крепко дать, кому следует, по башке, невзирая на звания и чины.

До этого Иван уже проводил пару аналогичных расследований, действовал, по мнению своего начальства, энергично, доказательно, целеустремлённо, заслужил в своём ведомстве определённую репутацию и ныне, как он понимал переходил на более высокий служебный уровень.

В общем, он взялся за работу засучив рукава: перелопатил тонны отчетов, проверил перекрёстным сопоставлением сотни и тысячи данных, побеседовал с десятками низовых сотрудников МВД на местах (проще говоря, с полицейскими в районных отделениях города) и через пять недель этого ревизионного марафона пришёл к странному выводу, что масштабных приписок в отчётах нет (есть, конечно, но — пренебрежимо малые), итоговые показатели никто не натягивал и информация, представленная МВД, как бы парадоксально она ни выглядела, полностью соответствует действительности.