Танцуют все!

Микрофонов оказалось два — один в дверном косяке комнаты, другой в телефонном аппарате прихожей. Понятыми при данной процедуре выступали соседи из коммуналки напротив, и очень две старушенции удивились, когда хмурый следователь, запротоколировав действия, ушел, оставив Надю Боткину. По мнению двух постсоветских гражданок, Боткину следовало забрать из приличного дома лет на двадцать с конфискацией. Так как простым российским гражданам микрофонов в косяки не налаживают.

Бедной Ванне, по приезде с дачи брата Мити, туго придется. До Нового года оправдываться будет, мол, пускала в дом не шпионку заграничную, а аккуратную студентку из Бауманки.

…Разговор с друзьями складывался туго. И если бы не таинственное исчезновение Алисы, я бы постаралась избежать его вовсе. Но Фомина исчезла, растворилась где-то в лесах Подмосковья под звуки канкана, и угадать, к кому она обратится за помощью, невозможно.

Рассказ о псевдомайоре Ковалеве и помощнике господина Васина многоликом Вадиме Константиновиче, слушался как сказка Шехерезады. Многочисленные наемники, казалось, соскочили с экранов кинотеатров, и я жалела, что не сфотографировалась на фоне «жучков»-микрофонов. Понятовский лишь сухо кивал, подтверждая, что и сам слышал от дяди Миши — генерала, все это правда. И слежка, и прыжок Фоминой с балкона, и… смерти…

Мы сидели в огромной кухне Ванны, пили остывший чай, и каждый был недоволен собой.

— Ты нам не доверяла. Почему? — покуривая тонкую сигаретку, спросила Лина.

Этого вопроса я боялась больше всего. Опустила голову и покосилась на Гошу.

— Не время сейчас выяснять отношения, — вступился Понятовский. — Лучше думайте, как Алису найти, пока она еще куда не влипла. Вспоминайте, ребята, вспоминайте. Кто, с кем, когда Алиску видел. Куда она могла податься? Через кого можно с ней связаться?

Софочка Гольштейн послушно раскрыла записную книжку и, собрав лоб в гармошку, принялась листать страницы, пришептывая: «Это не то, к этому она не пойдет, это тоже не то».

Компания чуть-чуть полюбовалась Софьей, подумала и принялась исследовать кто память, кто записи, кто информацию в сотовых телефонах.

Не помогало. Алиса не пересекалась ни с кем. Ее жизнь, не смешиваясь, четко делилась на учебу, работу и развлечения. Учеба — это мы, работа — это я, в развлечения нас не пускали.

Примерно в три часа пополудни друзья исчерпали возможности и мой холодильник. Унылое перечисление общих знакомых на голодный желудок — занятие бесперспективное. И старалась только Вика Полякова. Первый шок от известия о подлой подставе Илюши прошел, и Виктория, мстительно стиснув зубы, старалась.

«Только бы не обиделась на весь мир», — подумала я, вздохнула и положила на тарелочку подруги последний кусок кекса. Вика даже не шелохнулась. Ненависть замораживает аппетит и прочую рефлексию.

— Надежда, прогуляйся со мной до магазина, — сказал Вахрушев и, не дожидаясь меня, вышел в прихожую.

Я остановила жестом поднявшегося Гошу и вышла следом, прихватив кошелек и сумку.

Выйдя из квартиры, Павел спустился на один пролет и остановился у подоконника, на котором недавно сидел парень в ботинках на толстой подошве. Вахрушев разглядывал пышную зелень за окном, какое-то время молчал, потом, не оборачиваясь, произнес:

— Я знаю, почему ты не стала никому ничего рассказывать, — тихо начал он. — Это из-за меня.

Я понимала, о чем идет речь, и, зная, как тяжело ему сейчас признаваться, помогла вопросом:

— Пришли к тебе?

— Да. Майор с Петровки сказал, что это для общей пользы…

Отец Вахрушева — полковник в ожидании генеральских погон. Как и в случае с Викой, выбор был сделан безошибочно. Парень с детства привык не обсуждать приказов, мыслил четко, по-строевому и не хотел доставлять родителям лишних переживаний.

Павел грузно опустился на подоконник и уперся лбом в мое плечо.

— О Вике ты рассказал?

— В смысле? — Вахрушев поднял на меня недоумевающий взгляд. — Что рассказал?

— Да так, — увильнула я.

— Нет, ты говори!

— Ты ни в чем не виноват, — четко проговорила я, подхватила друга под руку и поволокла на улицу.

Парень действительно ни в чем не виноват. Основные характеристики моих друзей могли быть получены официальным порядком. А выбрать из семерых студентов одну обездоленную и одного послушного труда не составило.

И я пожелала изобретательным агентам месье Васина долгих лет на дальнем Севере. Желательно за Полярным кругом, с ледяным кайлом в руках, в окружении любвеобильных соседей по нарам.

За искалеченные души моих друзей это не цена.

— Пашуля, давай забудем об этом навсегда? — подходя к магазину, попросила я.

— Думаешь, получится? — усмехнулся Вахрушев.

— А у Вики? — вопросом на вопрос ответила я.

— Да-а-а, — протянул Вахрушев, — ей тяжелее.

И накупил водки больше, чем хлеба. Больная русская душа иначе не лечится.

«Надо его с Тамарой познакомить», — поглядывая на тяжелые пакеты в руках друга, размышляла я.

Такая же студентка, как и мы, Томочка подрабатывала официанткой и говорила, что лучшее средство для похудания — это любовь. Если объединить Томкину эротическую борьбу с весом и уныние Вахрушева — вылечатся оба.