Танцы Близнецов

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю…

Все обратились в слух. Листопад стоял смущенный, добропорядочный, красный как рак.

Где-то между вторым и третьим куплетом в голове размякшего Валдомиро пролетела быстрым зигзагом простая и даже вполне ординарная мысль: все суета сует и всяческая суета, но вот что верно: хорошо жить на белом свете, дышать свежим речным воздухом, дурачиться в музыкальном салоне, целовать Раисино плечо, попивать «Помпадур россо» и дружить с такими приятными людьми, как Георгий Валентинович, Дима Карагодин… Катрин!..

«Катрин! – внутренне вскричал Валдомиро. – Катрин сидит заброшенная и одинокая, а мы, ее ближайшие друзья, распиваем «помпадуры», как самые отъявленные эгоисты, резвимся, а о ней ни сном ни духом… А ей, может быть, как раз нечего делать. И, может быть, ей одиноко».

– Слушайте!.. – начал было взволнованный Валдомиро, увидел вдруг изящные пальчики Раисы Андреевны, вплетенные в жилистую кисть Карагодина, сбился, покраснел и, глядя куда-то в сторону, сказал: – Давайте Катрин пригласим.

– Как же это мы!.. – воскликнул Листопад. – Нехорошо, ах как нехорошо получилось!.. – И, обращаясь к Раисе Андреевне, принялся объяснять: – Прекрасный товарищ, наша Катрин, добрейшая девушка, чистая душа. Ей бы здесь очень понравилось!..

– Будет ли удобно? – пытаясь смотреть Раисе в глаза, спросил Валдомиро.

– О чем речь?! – поспешно ответила та, вывинчивая пальчики из карагодинской лапы. – Можно ей позвонить?

Шагая по ковровой дорожке бесконечного корабельного коридора, Валдомиро размахивал опустевшим портфельчиком, крутил головой, невольно восхищаясь прыти Карагодина, хмыкал и снова крутил.

«Нет, подумать только, каков хитрец! Спрятался называется. Вот уж действительно: наш пострел везде поспел. Прямо Фанфан-Тюльпан какой-то, а не Карагодин».

Трубку подняли без промедления.

– Валдомиро, ты безответственный человек, – холодно сказала Катрин. – У тебя ветер в голове. Никаких дел с тобой больше иметь не желаю. Понятно?

– Катрин! Катрин! Ты о чем? Ничего мне непонятно.

– Как ты думаешь, какое сегодня число?

– 26-е… нет… 27-е? Не помню… Да объясни ты мне ради бога!

(О! Катрин! Каюсь, каюсь, прости подлеца, Катрин!)

– Ладно, черт с тобой. Руки в ноги и наметом в детсад. Там и встретимся. Она сегодня только до обеда.

(Хотя, если честно тебе сказать…)

– Катрин, я не виноват! Я тебе все объясню – стечение обстоятельств!.. Тебя ж поймать невозможно – с утра трезвоню! Слушай, есть шикарное местечко, с роялем! В восторге будешь!..

(Понял, понял. Лечу!)

Валдомиро покачивал заложенной за колено мягкой туфлей и с массой веселых подробностей описывал Катрин, живой как ртуть пикантной брюнетке, события минувшего утра, припотевшего Витюнчика, и как тот свистит носом, и как обнаружился Карагодин, и как он потерялся. Катрин слушала заинтересованно, посмеивалась, пошучивала, блестела черными глазами. Валдомиро чувствовал себя на коне и вполне прощенным. Они сидели в директорском кабинете образцового детского комбината «Ералаш», где Катрин работала концертмейстером.

Стеклянные двери растворились, и в кабинет вошла молодая женщина в белом халате.

– Вероника Николаевна, – сразу же представилась она. – Очень приятно с вами познакомиться. Выручайте, тут у нас потоп случился – потолок, стены сплошь в разводах. Катенька говорила – как раз по вашей части. Посмотрим помещение?

– Можете быть абсолютно в этом уверены, – Валдомиро приоткрыл дверь и пропустил директрису вперед.

Конечно же потери были. С потолка свисал какой-то бледно-зеленый лишайник, паркет вспучился, стены в ржавых потеках. В углу стояло чучело степной лисицы, цапля с поджатой ногой, тут же валялась кроличья голова с розовой пуговицей вместо глаза.

– Наш зооуголок… – со вздохом сказала Вероника Николаевна, – слава богу, аквариум вынести успели. Мы вас вчера ждали…

Валдомиро поднял одноглазую голову с пола, потрогал пальцем пуговицу и задумчиво произнес:

– Хлопотное это дело.

– Простите? – не поняла Вероника Николаевна.

– Хитрая штука, эти чучела.

– А… А у нас тут, видите, Мамай прошелся, – директриса подняла руку и дернула с потолка клок ужасного лишайника.

– Дело житейское, – бывалым голосом сказал Валдомиро. – Все образуется. Завтра мои ребята принесут аппарат…

– Вот, прошу, – сказала Вероника Николаевна, когда они вернулись в уютный кабинетик, – задаток, – и передала в руки Валдомиро незапечатанный почтовый конверт.

– Завтра около двенадцати мои ребята принесут аппарат, – веско произнес Валдомиро.

– Большое дело иметь хорошие руки, – уважительно щебетала Вероника Николаевна, расстегивая пуговички халата.

Под ним обнаружился нарядный костюмчик, сразу преобразивший Веронику Николаевну в особу совершенно неофициальную: миловидную молодую женщину, чуточку пухловатую, вполне свойскую и с маленькой родинкой на нежном горлышке.

– На сегодня – баста. Все-таки день рождения. Только раз в году.

– От всей души, – Валдомиро склонил голову и, следуя примеру Листопада, ловко приложился к пухлым пальчикам.