Танцы марионеток

На обратном пути из магазина, волоча сумку, груженную мясом и картошкой, Лена бросила взгляд на скамейку. Разумеется, Вася уже ушел – не стал дожидаться ее возвращения.

– Поразительно, как запускают себя некоторые мужчины, – задумчиво сказала Ольга Сергеевна, поймав направление ее взгляда. – Женщины все-таки себе такого не позволяют, если только они не совсем опустившиеся особы. Расскажи мне про ту даму, о которой ты пишешь историю.

Лена, у которой после произошедшего испортилось настроение, встрепенулась и принялась пересказывать матери беседу с Мартой, увлекаясь собственным рассказом. И постепенно встреча с Ковригиным и неприятный осадок после нее отошли на задний план, а на переднем остались чувство предвкушения от нового текста и нежность к матери, которая так беспокоилась о том, чем занимается ее дочь.

Вернувшись в редакцию, Вася бесцельно побродил по кабинетам, был отловлен редактором и получил от него задание, которое требовалось выполнить сейчас же, а результат должен был быть готов вчера, и сделал вид, будто немедленно им и занялся. Сохраняя на лице отрешенное выражение человека, который вот-вот углубится в работу, Ковригин зашел в кабинет Ерофеева и уселся верхом на стул.

– Чего тебе? – прогудел тот, уставившись в какую-то статью.

– Саш, отвлекись, – попросил Ковригин и для убедительности просьбы от души ударил ногой по стулу Ерофеева.

Тот вздрогнул, поднял на него мутные глаза.

– Ну чего тебе, чего?!

– Саш, – проникновенно сказал Вася, – ты у нас специалист по творчеству Дубровиной, так?

– Допустим. И?..

– Тогда скажи: последняя ее книга чем-нибудь принципиально отличается от предыдущих?

– Последняя… последняя… – забормотал Ерофеев, польщенный тем, что его считают экспертом, – «Кошачий глаз», что ли? Конечно, отличается! А как же! До этого Ленка писала про восемнадцатый и девятнадцатый века, а тут начала про современность выдумывать. Так что время действия поменялось.

– Про время действия я и сам помню… – протянул Ковригин, зная, что Ерофеев ошибается.

– А раз знаешь, так нечего спрашивать! – разозлился Ерофеев. – Хватит отвлекать меня по ерунде! Иди и у самой Дубровиной спроси, если она с тобой разговаривать захочет. А то Леночка у нас дама высокомерная, свои нетленки с кем попало не обсуждает.

Юноша, взятый Ерофеевым, как он выражался, «в услужение», внимательно прислушивался к их разговору. Наконец он не выдержал.

– А вы тоже хотите выиграть? – обратился он к Ковригину, приободренный добродушным видом того.

– Что выиграть? – не понял Вася.

– Приз на сайте! Тому человеку, который разгадает тайну молчания Дубровиной, обещают тысячу!

– Тысячу чего? – уточнил Ковригин, видя, как у юнца загорелись глаза.

– Не рублей же, – пренебрежительно отозвался тот. – «Зеленых»!

Вася вздохнул, встал со стула.

– «Зеленых» нынче не говорят, молодой человек. Это не модно. И лучше их заработать честным трудом, поверьте мне, старику.

Он назидательно поднял палец, хлопнул Ерофеева по плечу так, что тот затрясся, будто желе, и вышел, вспоминая, где находится ближайший от редакции книжный магазин.

– Вот же маленькая дрянь!

Сергей ходил по комнате, едва не задевая многочисленные углы шкафов, стола, дивана и стульев, успевая уворачиваться от них в последний момент, а Маша, поджав коленки, сидела в кресле и смотрела на него. Десять минут назад по просьбе мужа она перевела с английского статью, найденную им в интернете, в которой подробно описывалось преступление Агнессы Сахаровой, бывшей жены Олега Борисовича Тогоева, и сведения угнетающе подействовали на них обоих. Сергей заявил, что теперь понимает, в кого пошла Юля Сахарова, но не знает, что ему с этим делать.

Он раздраженно отпихнул Костин портфель, попавший под ноги.

– Ты Макару позвонил? – нахмурившись, спросила Маша.

– Разумеется. Первым делом.

– И что он?

Бабкин махнул рукой.

– Он, похоже, влюбился в тихогорскую девицу, и ему ни до чего нет дела. Илюшин так и сказал: не наше это дело, и лезть в него не надо. Тогоев запретил вступать в какие бы то ни было контакты с Конецкой, поэтому заявиться пред светлые старушкины очи с рассказом о том, что замышляет ее юная родственница, я не могу.

– То есть надо, чтобы девочка убила свою двоюродную тетю? – уточнила Маша.

– Ты же знаешь Илюшина… Он тот еще циник.

– А ты?

Сергей остановился и укоризненно посмотрел на нее.

– Извини, – поспешно сказала Маша. – Но я действительно не понимаю… Самое естественное, по-моему, это рассказать обо всем Конецкой. Она – потенциальная жертва, ее нужно предупредить. Встретить ее, сообщить о том, что ты был свидетелем разговора ее племянницы с наемным убийцей… Старушка перепишет завещание, и убийство потеряет смысл.

Бабкин покачал головой.

– Где гарантия, что Конецкая мне поверит? К тому же, Маша, не забывай – у меня запрет заказчика на любое общение с нею.

– Да пропади он пропадом, ваш бизнесмен! – в сердцах воскликнула она.