Танцы марионеток

– Хорошо-хорошо! – Она успокоительно выставила вперед руки. – Сделаю вид, что я вам поверила. Прошу вас только об одном: ради бога, не трогайте Лену, не приставайте с расспросами. Не бередите в ней эту рану. Вы ведь когда-то тепло относились к ней, правда? Хотя бы в память о том, что в прошлом вас связывали близкие отношения, пожалуйста, проявите такт.

Вечером, после того как все тетради были проверены, а новости обсуждены, Ольга Сергеевна спохватилась:

– Кстати, сегодня ко мне заходил твой фотограф… Ковригин.

– Вася? – обернулась к матери удивленная Лена.

– Он самый. Очень любопытствовал, почему ты больше не занимаешься писательством.

Лена уставилась на мать во все глаза.

– Выглядит он по-прежнему довольно потасканным, – сочувственно признала Ольга Сергеевна. – Раньше в нем было хоть какое-то обаяние, а теперь ничего не осталось, кроме журналистского азарта.

– Какого азарта? Мама, что он хотел?!

– Я же сказала: хотел узнать, что с тобой случилось. Он, конечно, довольно неуклюже постарался замаскировать истинные мотивы своего любопытства, но, по-моему, ему настолько нужны деньги, что он не брезгует никакими сенсациями, которые можно продать.

– Мама, ты ошибаешься. – Лена покачала головой. – Вася – отличный фотограф, и придумывать какую-то чепуху… Нет, этим он не занимается.

– Раньше не занимался, – поправила ее Ольга Сергеевна. – Я недавно разговаривала с Оксаной Лавровой, она рассказала, что видела ребенка твоего Ковригина. Девочка-то подрастает… Одежда нужна, платить за школу тоже необходимо. А мать у нее из небогатых – кажется, продавщица в местном супермаркете.

Лена изменилась в лице.

– Да… – пробормотала она, не глядя на мать. – Надеюсь, он тебя не очень утомил?

Ольга Сергеевна безразлично махнула рукой, и на этом тема Васи Ковригина была закрыта.

Сергей Бабкин возвращался домой из спортзала, и на душе у него скребли кошки. Все шло не так, как надо. Во-первых, Сахарова с ее замыслами… Во-вторых, ее странноватый папаша. Встреча с Тогоевым оставила у Сергея крайне неприятное ощущение, и в памяти отчего-то настойчиво всплывало воспоминание о том, как Олег Борисович без предупреждения бросил в него мандарин и какой липкой была потом ладонь.

Но главное – Илюшин, застрявший в своем Тихогорске невесть на сколько! Илюшин, который не мог просто так уехать из Москвы! Который до мозга костей был жителем мегаполиса, привыкшим получать удовольствие от всех проявлений большого города, даже от пробок и толп людей в метро. «Девушку он себе нашел!» – мысленно фыркнул Бабкин. Насмешливого Макара, ввязывавшегося исключительно в легкие отношения и так же легко выбиравшегося из них, невозможно было представить в сонном городке, где люди знают всех соседей по именам и последний человек, который может их заинтересовать, – это умный частный сыщик, специализирующийся на поиске пропавших людей.

Если на то пошло, это он, Бабкин, мог бы остаться в каком-нибудь Тихогорске, если бы встретил там Машку! Впрочем, ради Машки он согласился бы жить и в деревне.

Сергей замедлил шаг, представил жену с длинной рыжей косой, в скромном платочке, выглядывающей из сказочного вида избушки на пригорке, вообразил себя самого с коромыслом и усмехнулся. Настроение немного улучшилось.

«Завтра же утром приеду к старухе и все ей расскажу, – неожиданно решил он, хотя после беседы с Тогоевым приказал себе выкинуть из головы это дело. – Пусть проваливают к чертовой матери со всем их семейством. И уговорю ее написать заявление. Может быть, и уговаривать не придется».

Определившись с дальнейшими действиями, Бабкин повеселел окончательно. Отсутствие плана угнетало его, а теперь он почувствовал, что ничего плохого, в общем-то, не случилось. Завтра он поговорит с Конецкой, и на этом дело о розыске дочери Тогоева можно будет считать окончательно закрытым, в том числе и с моральной точки зрения. А Илюшин…

Подумав о Макаре, Сергей, не колеблясь, достал телефон и набрал номер. У него, непонятно откуда, появилась уверенность, что на этот раз он не услышит «аппарат абонента выключен или временно заблокирован». И так оно и случилось.

– Макар, здорово! – оживленно сказал Бабкин, когда Илюшин ответил. – Ну что, прохлаждаешься в своем Тихогорске, пока другие работают?

– Напоминаю тебе, что я здесь раскрыл целое дело, в том числе убийство десятилетней давности, – снисходительно сообщил Макар, но по голосу его Сергей слышал, что он рад его звонку. – Как твои дела, Серега? И что с поисками Сахаровой?

Бабкин кратко доложил, как обстоят дела, а затем, не дав Илюшину сказать и слова, рассказал о встрече с Тогоевым.

– Я решил, что старуху в любом случае нужно предупредить, – закончил он. – Что бы ты ни говорил.

Последовала длинная пауза, во время которой Бабкин сперва решил, что Илюшин рассердился, а затем – что связь прервалась.

– Алло! Э, Макар!

– Я здесь, – ответил Илюшин, из голоса которого пропало все веселье. – Серега, можешь повторить мне разговор с Тогоевым? Сдается мне, ты сделал большую глупость…