Танцы марионеток

Роман искренне любил ее, и Кристина об этом знала. Он так красиво добивался ее! Знакомые, слышавшие историю их любви, рассказывали ее своим друзьям: женщины – с придыханием, мужчины – со скрытой завистью, замаскированной под насмешку. Они-то были не способны на такие жесты! А вот он способен. Он и не на такое был бы способен ради своей музы.

Потому что Муза была Мансурову необходима. Что-то случалось с ним, когда он видел женщин определенного типа: маленьких, худеньких, как мальчики, двигающихся с неуклюжей грацией, стриженных так, что взгляду открывалась тонкая шейка со всеми ямками-впадинками, хрупкими птичьими косточками. Роману хотелось бесконечно запечатлевать их как воплощение гармонии на земле. Он работал до изнеможения, брался за любые заказы и успешно завершал их – а все потому, что в каждой позировавшей даме ему виделась та единственная, что воздействовала на него как катализатор, запускающий химический процесс.

Они были редки, эти женщины – крупицы бесценного сокровища среди однообразного шлака модельного вида. За всю его жизнь Мансурову встретились всего три таких. И, что самое неприятное, они имели склонность к быстрому старению. Кристина, пленительная Кристина, всего четыре года назад похожая на резвого шалуна-пажа, на его глазах неумолимо расползалась, превращалась в дамочку, стриженную слишком коротко для ее начинающего оплывать лица. Из-за этого он писал все хуже и хуже и сам видел с подступающим ужасом, что во всех его портретах вместо неземного создания проглядывает эта дамочка с намечающимися брылями. За последние полгода он не создал ни одной картины.

Мансуров пришпоривал свое воображение, вслух говоря, что это временно, что ему лишь нужен перерыв, а затем он снова вернется к работе… Но скрывать правду от самого себя было бессмысленно. Его муза уходила все дальше и дальше, и Роман уже предвидел то время, когда у него останутся лишь воспоминания о счастливом периоде его творчества, полном света, красок, цветов и прекрасных ликов, создаваемых им на холстах.

И вдруг – подарок судьбы! Кто бы мог подумать, что старая тощая язва – злость высушила ее тело, но питала ум и душу, если только последняя у нее имелась, – вздумает привести к нему внучку своей приятельницы! Не иначе, захотела похвастаться знакомством с прославленным московским художником. Поначалу он недоверчиво отнесся к ее желанию посмотреть картины и полагал, что старуха выкинет какой-нибудь финт. Она его терпеть не могла, хотя и скрывала это под ледяной насмешливой вежливостью. От нее можно было ожидать чего угодно – но не такого сюрприза!

И что же – теперь отказаться от него? Только из-за того, что Кристина чувствует себя обделенной его вниманием? По губам Мансурова пробежала усмешка. Не могла же она всерьез рассчитывать на то, что будет всю жизнь его вдохновлять?! Он – художник! Он лучше знает, что ему нужно.

А ему нужна эта девочка-веточка, девочка-подросток, юная принцесса с такими глазами, словно ее лишь недавно расколдовали от долгого сна. Юля, Юленька, Юлька.

Ника Церковина возвращалась с прогулки, держа ротвейлеров на поводках – рядом с домом вечно крутились хозяева мелких крысоподобных собачонок, которые поднимали визг, стоило им заметить ее псов. Ника старалась не обращать на них внимания, хотя вопли о намордниках раздражали ее. «Спустить бы на них Весту! Мигом поутихли бы, старые пердуны».

Возле подъезда ошивались двое мужчин, в одном из которых она со смешанным чувством удивления, радости и досады на себя за то, что не оделась поприличнее, узнала сыщика, заходившего к ней несколько дней назад. Ей нравились подобные мужчины – крупные, сильные, матерые, с таким взглядом, словно по ночам они превращаются в волков… Когда-то у Ники был парень из тех, кого Юлька презрительно называла «рабоче-крестьянскими выкидышами». Не сказать чтобы он хорошо трахался, но в чем, в чем, а в неутомимости ему было не отказать.

Ника торжествующе улыбнулась про себя, подходя ближе. Значит, он все-таки вернулся… Фригидная тощая Юлька, у которой были проблемы с парнями, всегда завидовала ее сексуальным флюидам, хотя вслух и уверяла, что никаких флюидов нет, а просто она, Ника, неразборчива. Ха-ха! Вот тебе и нет флюидов. «Утрись, Юленька», – мысленно обратилась Ника к бывшей подруге и тут поняла, что второй мужчина пришел вместе с Сергеем.

Она сразу отметила, что он совершенно не в ее вкусе, хотя и хорош собой. Недостаточно высок, к тому же худой – мускулатуры явно не хватает. То ли дело Сергей с накачанным телом – она видела его бицепсы под майкой, когда он расспрашивал ее о Юльке. И одет парень простовато: линялые джинсы да рубашка навыпуск. Но глаза серые, красивые, морда обаятельная, и вид такой… породистый, что ли. Чем-то он смахивал на иностранца, давно ассимилировавшегося в России, но сохранившего неуловимый налет принадлежности к другому миру.

– Привет! – Сергей улыбнулся, шагнув ей навстречу. – А я тебя жду. Познакомься – это Макар, мой напарник. Ника, у нас к тебе дело.