Танцы мертвых волков

— Зверь баба, — прокомментировал Милованов, собирая свою амуницию.

— Ты ее знаешь?

— Да видел пару раз. Противная, занудная и, судя по слухам, не очень профессиональная. Не хвалят ее, в общем. С области она. Неужели в город перевели?

— Чего она на карту так среагировала?

— Да кто его знает? Может, выпала ей дальняя дорога и казенный дом, — захихикал Жора. — Вон, твой Семенов летит, щас споткнется и разобьется насмерть.

Практикант Семенов действительно летел со всех ног, но вряд ли потому что торопился передать начальству информацию невероятной важности. Просто спускаться по склону медленно у него не получалось. Вытаращив глаза, он тщетно пытался притормозить, но получалось плохо. Опрометчиво выбрав между спуском по глине и траве, заросшей склон, Семенов скользил вниз с бешеной скоростью.

— Все, щас в реку влетит, — вздохнул Милованов. — Пошли, поймаем его.

Семенова удалось стабилизировать у самой кромки воды. Ухвативший его за руку Милованов укоризненно поцокал языком.

— Семенов, ну, что ж ты бежишь, как на свадьбу? А нас тут не случись, мы бы тебя потом тоже вылавливали, как вот эту?

— Так скользко, — попытался оправдаться Семенов. — Тормозишь если, ноги сами вперед выпрыгивают…

— Ладно, не тормози, — прервал я. — Кто у нас потерпевшая?

— Телефонный номер зарегистрирован на имя Марии Тыртычной, — затараторил Семенов. — Два других номера принадлежат Никите Шмелеву и Юлии Быстровой.

— Только этого мне и не хватало, — вздохнул я.

— Мажоры? — осведомился Милованов.

— Хуже, — ответил я. — Журналисты.

Юлия

— Никогда ее не видела, — произнесла я и отодвинула от себя фотографии. Видеть то, что на них запечатлел фотограф, было выше моих сил. Раздувшееся лицо с провалами бессмысленных кукольных глаз, синими прожилками вен и страшными черными пятнами на шее. С раннего утра такое вот…. зрелище натощак. Впрочем, хорошо, что натощак. Хотя в жизни приходилось видеть всякое, но кто знает, не вывернуло ли бы меня прямо тут, в этом гадком кабинетике с облезлым линолеумом на полу, умирающим сингониумом на подоконнике и мерзкой бабой за обшарпанным письменным столом.

— Вы уверены? — с ядовитой иронией осведомилась мерзкая баба с погонами майора на плечах. Я вздохнула.

Хозяйка кабинета, следователь по особо важным делам Лариса Земельцева, приятного впечатления не производила. Она была тусклой, как пыльная лампа, несуразной и нездорово-тощей. На лоб свисали тонкие жирные пряди, которые было бы неплохо покрасить или хотя бы вымыть. На ногтях облупился лак, неухоженные пальцы радовали глаз непрополотыми заусенцами. Лицо тоже было так себе: среднестатистическая физиономия давно махнувшей на себя усталой женщины, у которой в перспективе одинокий вечер в компании с телевизором, плюшка с вареньем и затертый роман о любви в розовой обложке. Я даже специально посмотрела на руки. Обручального кольца на пальце не было.

После того странного звонка мне и в голову не могло придти, что речь действительно идет о чем-то серьезном. Нам, публичным персонам, ежедневно встречающимися с не самыми адекватными на планете людьми, не привыкать ни к странным звонкам, ни к пугающим заявлениям. Сколько раз мне угрожали расправой, сколько признаний в неземной страсти и любви я слышала. Сколько кликуш обрывало телефон редакции, утверждая, что я разбила их семью. Отвечать за всех ненормальных я не желала. Но тут…

Миронов заехал ко мне на работу около часа дня, когда я, благополучно позабыв о ночном звонке, собиралась на обед. На вопросы Кирилл не отвечал, предпочитая задавать свои, в глаза не смотрел, и вообще вел себя как с посторонней, словно не было дружеских отношений, завязавшихся после одной неприятной истории. Отвечая на его вопросы, я холодела, подкожно чувствуя опасность, как мышь, приближающуюся змею. После визита я, сорвавшись с места, полетела на съемную квартиру и вернулась домой, под крыло к супругу.

Валера собирал вещи. Мое стихийное возвращение его слегка шокировало… Нет, не слегка, поскольку он поронял все, что держал в руках, а я, мялась в прихожей, не зная, как себя вести. Наверное, следовало что-то сказать, как-то поступить, но в голову не лезло ничего умного, а выглядеть полной дурой не хотелось.

Бурное примирение состоялось здесь же, так как до спальни мы не дошли. Попугай в клетке демонстративно отвернулся, а разомлевший от ласк супруг нашептывал в уши, что я самая, самая, самая…. Призрак потенциальной соперницы растворился в небытии, а я малодушно скрыла, что вернуться меня побудили вовсе не любовь и благоразумие, а элементарный страх…

Утром Валера уехал в командировку, а меня выдернули с работы в прокуратуру, где женщина со стылым лицом потасканной Снежной Королевы не самым вежливым тоном принялась допрашивать с пристрастием.

— Никогда ее не видела и никогда с ней не говорила, — с любезностью, от которой веяло инеем, ответила я. — Боюсь, что ничем не смогу помочь, хотя меня, признаться очень интересует это дело…