Танцы на быках (СИ)

— Опасностям?! — леди Дерборгиль осенила себя знаком яркого пламени. — О чем вы говорите, милорд? Путь долог, но дорога хороша. В юности мне приходилось путешествовать по Леппиевой дороге, и скажу, что хотя камням, которыми она вымощена, больше тысячи лет, ехать по ней было одно удовольствие.

— Камни здесь ни при чем, дорогая миледи. Зима делает путь опасным по другой причине. Холода всегда выгоняют голодранцев и сброд на большие дороги для легкой наживы. Мой караван надежно защищен, но в любом случае я не хотел бы рисковать женой. Она слишком драгоценна для меня.

Бранвен ждала, что сейчас он посмотрит на нее, но лорд Освальд продолжал говорить с графиней.

— Он не очень-то щедр на взгляды и любезные речи, — заметил Эфриэл. — Не так ли, маленькая гусыня?

— Зато излагает свои собственные мысли, а не сыплет книжными стихами! — прошептала в ответ Бранвен. Мать и жених ее не услышали, потому что занялись обсуждением эскорта невесты. — Не то что некоторые, цитирующие Ктувим без запинки!

— Я понятия не имею, что такое Ктувим, — насмешка задела сида, хотя он и постарался это скрыть. — Вообще, это мои собственные стихи, которые твои клирики записали, как божественное откровение.

Бранвен подергала себя за мочку уха, показывая, насколько она верит такому стечению обстоятельств.

— Десять девушек — вполне достаточно, — говорила между тем леди Дерборгиль. — Я отправлю с Бранвен еще и Алейну, она большая искусница по поводу причесок…

— Десять служанок — это слишком много, мама, — воспротивилась Бранвен. — Алейну я возьму только если она захочет поехать…

— Благодарю, графиня, но служанки вашей дочери не понадобятся вовсе, — лорд Освальд говорил мягко, но непреклонно. — Не беспокойтесь, миледи Бранвен, ваш будущий супруг обо всем позаботился. Я привез трех прекрасных девушек — они расторопны и развлекут разговором и музыкой любую утонченную особу.

— Но хотя бы камеристку, милорд? — заволновалась леди Дерборгиль. — Со знакомой девушкой леди Бранвен будет куда веселее, чем с тремя незнакомыми. А когда устроитесь, отправите служанку обратно. Она привезет мне вести о дочери, расскажет, как моя крошка прижилась в чужом краю. Это очень утешит мое сердце.

— Для этого вполне достаточно письма, миледи, — вежливо улыбнулся жених. — Если же вы сами захотите убедиться, что вашей дочери по нраву жизнь со мной, я буду рад приветить вас в Аллемаде. Настоятельно прошу вас уступить.

На сем обсуждение невестиного эскорта закончилось. Вторым неприятным сюрпризом оказалось то, что лорд Освальд настаивал, чтобы свадьба была через три дня, а отъезд в Аллемаду пришелся бы на четвертый. Леди Дерборгиль ужасалась такой поспешности, но жених остался непреклонен.

— Я забочусь о безопасности вашей дочери, к тому же, задержался дольше, чем рассчитывал. А вы же знаете, дорогая леди, что хороший хозяин никогда не оставляет свой дом надолго.

В конце концов, вдовствующая графиня согласилась, а мнения Бранвен никто не спрашивал. Впрочем, даже если бы лорд Освальд и соизволил поинтересоваться у невесты, что ей больше по нраву, она ответила бы, что ей по нраву решение будущего мужа.

Эфриэл прислушивался к разговору с интересом, а по окончании презрительно сказал:

— Он еще не накинул на тебя ярмо, а уже понукает. На твоем месте я бы не стерпел.

«В отличие от тебя, я — существо воспитанное и знающее свое место, — мысленно ответила ему Бранвен. — Покорная жена — мужу госпожа, а строптивая — во всю силу сама роет себе могилу».

Вслух же она сказала:

— Я рада подчиниться вашей воле, милорд. Вы решили все разумно и заботясь обо мне. Благодарю вас за это.

— Еще и в ножки ему поклонись, — посоветовал Эфриэл.

Весь вечер после пира сид только и делал, что злословил лорда Освальда, высмеивая его внешность, манеры, речи и свиту. Бранвен гневалась и сначала пыталась защитить жениха, но потом махнула рукой, отвернулась к стене и уснула или сделала вид, что спит. Но если она не понимала, почему сид с таким упорством выказывает неприязнь к лорду Освальду, сам Эфриэл все понял и злился из-за этого еще больше. Глупо, но он ревновал эту смертную дурочку к ее смертному жениху. Стоило представить, как она ляжет в постель к напыщенному гусаку, все в нем переворачивалось. И — зачем себя обманывать? — он завидовал. Завидовал, что недостойный человечишко получит без труда то, чего он тщетно добивался уже месяц. Никогда раньше девственность не прельщала его. Наоборот, он предпочитал женщин опытных и искушенных в любви. Такие не будут пищать от страха, лежать бревном или плакать по утраченной чести, когда все сделано. Подобные слезы он считал лицемерными. Хотела бы сохранить, не отдала бы так легко. А леди Бранвен… Как она оберегала себя для своего жениха. Такая верность в женщине уже сама по себе заслуживает уважения. А выпить из сосуда, который столь ревностно охраняется, и из которого никто еще не пил…