Танцы на быках (СИ)

— Ты столько видел женщин, ты все о них знаешь, — продолжала она, хватая его за плечи. — Расскажи, как они вели себя, как покоряли мужчин? Всю жизнь меня учили, как стать хорошей женой, но как стать любимой — никто не обмолвился ни слова. Мы связаны с тобой странными узами, и не зря небесный огонь свел нас… В этом мире ничего не происходит зря. Помоги мне, во имя всего, что для тебя свято.

И Эфриэл сдался.

— Хорошо, — мрачно сказал он. — Только уговор — слушаться, — он протянул руку, и Бранвен пылко ее пожала, заранее согласная на все.

— Прежде всего — дай ему полную волю. Прекрати за ним бегать. Больше никаких встреч мужа с охоты, посиделок рядом с ним возле костра и набегов в его шатер.

— Но как же…

— Поближе узнать друг друга? Успеешь узнать. Лет через десять он надоест тебе, хуже гнилой прошлогодней репы. Во-вторых, больше никаких упреков по поводу любовницы и не пытайся удержать эту толстозадую при себе. Пусть идет, куда ей вздумается. Не выказывай ни злости, ни раздражения. И подари ей что-нибудь… да хоть вот эти серьги из бирюзы. Они же ей, вроде, понравились?

— Но это — подарок моего мужа! — ахнула Бранвен и отрезала: — Ни за что.

— Ты обещала слушаться, — напомнил Эфриэл.

— Но это подарок… — Бранвен чуть снова не пустила слезу. Она открыла шкатулку, в которой лежали ее драгоценности, и достала серьги. Это было первое украшение, которое молодой супруг подарил своей юной супруге, и она особенно ими дорожила. Серьги были из диковинного камня, какой в Вудшире не видели — голубого, не прозрачного, удивительного оттенка, как морозное небо. Говорили, что у королевы есть огромное ожерелье из бусин подобного камня, но она его бережет и старается надевать пореже. Поэтому Бранвен была рада подарку вдвойне. Лорд Освальд предупредил ее, что камень этот — чрезвычайно капризен, и может потрескаться от сильного холода или изменить цвет от жары. Осторожная Бранвен надевала подарок лишь раз — на свадебный пир, а потом спрятала в шкатулку, чтобы редкостный камень не испортился. Однажды она застала Адончию, беззастенчиво рывшуюся в ее драгоценностях. Служанка достала подаренные графом серьги и вовсю любовалась собой, прикладывая их к ушам. Надо сказать, камни шли ей бесподобно, став особенно яркими на фоне ее смуглой кожи и угольно-черных волос. Бранвен тогда раскричалась, отобрала серьги и надавала бы нахалке пощечин, если бы не побоялась получить пощечину в ответ, о чем Адончия ей недвусмысленно заявила. И теперь — подарить этой мерзкой женщине такое чудо?..

— Невозможно! К чему подобная щедрость?!

Эфриэл поскучнел и развалился на подушках сиденья, теряя к происшедшему интерес.

Бранвен закусила губу. Она только что пообещала слушаться во всем, и вот уже принялась спорить.

— Хорошо, — сказала она, доставая серьги, чтобы полюбоваться ими в последний раз. — Я подарю этой горгулье серьги. Что дальше? Мне надо подарить ей еще и венчальное платье?

— Она в него не влезет, — отозвался Эфриэл, не открывая глаз. — Когда будешь дарить серьги, будь мила до приторности. А когда к тебе придет муж, скажешь ему… — и он медленно, смакуя каждое слово, разъяснил глупой смертной девице, как ей надо вести себя с супругом.

Глава Х

Когда разбили лагерь, и от костра потянуло соблазнительным запахом жареной на вертеле дичи, служанки явились, чтобы накрыть стол и переодеть госпожу ко сну. Они ожидали слез, проклятий, а может и буйства, но госпожа встретила их без малейшего раздражения. Она сидела на постели, поджав ноги, и сама с собой играла в шатрандж. Бесполезнее занятия не придумаешь, но девицы встречали благородных дам и с еще большими странностями.

— Добрый вечер, красавицы, — приветствовала их Бранвен. — Адончия, возьми серьги, которые тебе понравились, это — подарок. Я была несправедлива, не хочу, чтобы ты дурно обо мне думала. И можешь идти, дорогая, сегодня я обойдусь без тебя. А вы, девушки, оставьте тарелки и тоже идите. Я сама разденусь.

Служанки переглянулись, подозревая подвох, но серьги лежали на столе, а госпожа опять обратилась к игровой доске, и казалась всецело поглощенной обдумыванием позиции, которую заняли фигуры на клетках.

— Вы так добры, пейнета, — промолвила Адончия, протягивая руку к подарку. Она вдела серьги в уши и посмотрелась в хозяйское зеркало. — По-правде сказать, при вашем бледном личике и светлых волосах, голубые камешки были бы кстати, но мне они идут больше — тут и сказать нечего.

Оставив кушанья, служанки удалились, галдя на своем языке. Скорее всего, они обсуждали удивительные перемены, произошедшие с госпожой, а Бранвен едва не скрежетала зубами.

— Наверняка они решили, что лорд Освальд задал мне хорошую взбучку! — негодовала она. — Или что я задумала подольститься к ним!

— Какое тебе дело, что они там решат? — спросил Эфриэл, передвигая коня. — Ты когда-нибудь ловила рыбу?

— Нет. Но когда была маленькая, камердинер отца брал нас с Эмер на озеро, и я видела, как он ловил щук.