Танцы на снегу

– Люди зомбируют себя сотни лет. Обманывают, надувают, лгут, сочиняют, брешут… любой политик обязан обмануть своих подданных.

– Но не так! Не навсегда!

– Кто тебе сказал, Тиккирей, что эти люди зомбированы навсегда? – Баба Ада улыбнулась. – Хочешь, раскрою тебе одну тайну? По-родственному. Программирование личности действует около трех месяцев. Потом его действие проходит.

– Вы врете! На Инее людей давным-давно отморозили, а они до сих пор такие!

– Все очень просто, Тиккирей. Человеку не надо отшибать мозги навсегда. Достаточно, чтобы он начал жить по-другому – ценить другие идеалы, присягать другому флагу, поклоняться другой вере. Хотя бы немножко – и он привыкнет. Знаешь почему? На самом деле никому не важно, кто правит. Никому не важно, честно или нечестно новая власть победила старую. Главное, чтобы в тарелке был суп с куском мяса, над головой – крыша от дождя, по ти-ви – любимый сериал, а на улицах – не слишком много воров и хулиганов. Вот это – главное, Тиккирей. Животные инстинкты, простейшие потребности. А все остальное – инерция и лень. Все революции совершались, когда у людей отнимали простейшие потребности. Эта революция – куда гуманнее. Мы не стали разваливать Империю, доводить дело до голода и беспорядков… хотя это просто, Тиккирей, это совсем просто! Вместо этого мы направили человеческую инерцию в другую сторону. Люди не изменились. Не стали хуже.

– Неправда, – сказал я. – Я видел одного маленького мальчика… он играл в войну и топтал свои игрушки… я видел толпу, когда Инна Сноу издевалась над Тьеном…

– Маленькие мальчики всегда играют в войну и топчут игрушки. Толпа всегда издевается над тем, кто идет сквозь нее. Пройдет несколько месяцев, и все жители Нового Кувейта станут нормальными. Но мальчики все равно будут топтать игрушки. А толпа все равно станет кричать «убей!». Точно так же толпа ведет себя на планетах Империи. Точно так же дети Империи играют в войну с Инеем.

Баба Ада встала. Подошла ко мне, и на этот раз я даже не попытался уклониться. Может быть, потому, что некуда было бежать. Может быть, потому, что очень устал.

– Мой маленький бедный братишка, – ласково сказала баба Ада. – Мой замороченный, запутавшийся малыш. Ты жил на чудовищной, жестокой планете… и в этом – вина твоего любимого Императора. Ты встречал вокруг лишь черствость и жестокость… так что полюбил убийцу и террориста за несколько ласковых слов. Но теперь все изменится…

Она погладила меня по щеке. И я подумал – как-то очень лениво и неловко, что мои настоящие бабушки даже не видели меня. Разве что сходили с мамой и папой в «Детский мир» и посмотрели на компьютерные реконструкции. Тиккирей Фрост, мальчик. Модифицирован для планет с повышенным радиационным фоном. Предполагаемый облик при рождении, предполагаемый облик в возрасте трех, пяти, десяти, пятнадцати лет… Умный, любознательный, немного упрямый, немного самоуверенный.

И очень наивный.

Хотя нет, про недостатки стараются не писать. Точнее – пишут так, будто они – достоинство. Так что вместо «наивный» написали бы «доверчивый».

А вместо «слабовольный, легко меняет друзей» написали бы «легко поддается переубеждению, очень общителен»…

– Умрите, Ада Снежинская, – сказал я.

И бич в моей руке смачно харкнул плазменным сгустком.

Старушка закричала, когда ее бросило от меня – с развороченным плечом, нелепо болтающейся правой рукой. Кровь била несколькими тонкими струями – заряд был очень слабым, и плечо не сожгло, а разворотило, будто сильным ударом топором.

В следующий миг комната будто вывернулась наизнанку.

Вылетела дверь – и несколько фигур, похожих на размазанные серые тени, скользнули в комнату. За стенами загремело – и в нескольких местах огненный пунктир стал очерчивать вырезаемые люки.

Бич словно взбесился. Я даже подумать ни о чем не успел – тело скрутило и швырнуло в угол, под сомнительную защиту стола. Как же так? Бич может перехватывать управление моими мышцами?

Серые тени еще палили в пустоту, туда, где я только что сидел, и каменная стена пузырилась под лучами тяжелых бластеров, будто пластилин под жарким солнцем. А бич уже стрелял по ним – короткими, экономными очередями, крошечными, ослепительно пылающими шариками, будто огненной дробью. Маскировочные комбинезоны отключились почти мгновенно, охранники Ады Снежинской попадали, то ли мертвые, то ли просто раненные. Я вскочил и, перепрыгнув через корчащиеся тела, бросился к двери.

– Не убивать! – послышался за спиной голос бабы Ады. – Не убивать!

В спину ударило – тугой холодной волной.

Это что, так умирают?

Ноги подкосились, руки обмякли, даже дышать стало трудно. Но я продолжал бежать, бич дергал мое тело, вынуждал ноги переступать – под новыми и новыми ударами парализаторов.