Танцы на снегу

– Бич – оружие универсальное. Он приспосабливается к различным источникам питания. В случае необходимости в него можно вложить любую мощную батарею, например от пылесоса или бытовой дрели. Хватит ее ненадолго, но два-три разряда бич выдаст.

Стась улыбнулся и едва заметно подмигнул.

Я чуть не завопил от досады. Значит, можно было поиграть с бичом по-настоящему!

– Иногда подобные импровизированные батареи спасали фагам жизнь, – продолжил Стась. – Но в твоем случае они станут смертельной опасностью.

Я кивнул.

– Тиккирей, я могу рассчитывать на твое благоразумие? – спросил Стась.

– Можете…

– Вот и славно.

Появился Лион. Вопросительно глянул на Стася – тот кивнул:

– Все, пора. Идемте, ребята.

К космопорту фагов мы ехали больше часа. Ни про Иней, ни про Новый Кувейт мы больше не говорили. Вместо этого Стась рассказывал про Авалон, про его колонизацию, про времена Первой Империи и Междуцарствия, про историю освоения северного материка, про эндемичную природу Авалона, сохранившуюся только в заповедниках.

– Сейчас такой колонизации уже не проводят, – объяснял Стась. – Ставят опорную станцию, гарнизон, строят космопорт и начинают точечную биологическую зачистку. Проходит минимум пятьдесят лет, прежде чем планета терраформируется, зато никаких неожиданностей, никаких злобных чудовищ, которые вначале тебя пожирают, а потом помирают от отравления инопланетным белком. Авалон колонизировали на ходу, вокруг Камелота уже цвели яблоневые сады, а дальше шло кольцо биозачистки. И даже когда зачистили большую часть суши, в океанах еще жила эндемичная фауна. Сейчас она осталась лишь в Историческом Море, которое отгородили от океана дамбой. Конечно, ковёрных скатов или китов-тральщиков там не встретишь, но это и к лучшему…

– Я раньше хотел стать биологом, терраформировать планеты, – сказал Лион.

– Хорошая работа, – согласился Стась. – Уже не хочешь?

Лион покачал головой:

– Нет. Все-таки пилотом быть интереснее. Только я не хочу летать на корабле с расчетными модулями.

– Когда ты вырастешь, их, надеюсь, уже не будет, – ободрил его Стась. – Если гель-кристаллические процессоры окажутся удачными, то они заменят людей.

И он стал рассказывать про технику. Может, ему и впрямь было интересно о ней поговорить, но мне показалось, что он просто нас успокаивает.

Почему взрослые всегда больше боятся за детей, чем за себя?

У въезда Стась показал свое удостоверение, и нас пропустили на взлетное поле. Тут стояло десятка два кораблей, в основном маленьких, но среди них был и настоящий военный крейсер, и большой десантный корабль. Такие уж точно не могут летать в каналах без расчетных модулей… но я не стал спрашивать Стася. Я не маленький. Я все понимаю.

Машина подъехала к кораблю – такое же блюдце, покрытое серой керамической чешуей, как и у Стася. Наверное, это самый распространенный тип кораблей у фагов.

Пилот стоял у открытого люка. Он был старше Стася, но поздоровался первым, и мне показалось, что Стась главнее.

– Вот и твои подопечные, – сказал Стась.

– Здравствуй, Тиккирей. Здравствуй, Лион. – Пилот поздоровался с нами за руки. – Меня зовут Сянь Тьен.

Возникла какая-то неловкая пауза. Время, наверное, еще было, и уезжать Стасю не хотелось, но все уже было сказано.

– Стелс-капсула в порядке? – спросил Стась.

– Да, я проверил, – ответил Тьен. – Сядут замечательно, никто и глазом не моргнет. Вы десантировались когда-нибудь, ребята?

– Нет, – ответил я.

– Да, – заявил Лион. – Ой, то есть нет.

Тьен удивленно приподнял бровь. Потом нахмурился, отдавая приказ по шунту. В брюхе корабля открылся люк.

Больше всего стелс-капсула походила на двухметрового диаметра линзу. Совершенно прозрачную.

– Она стеклянная? – удивился я.

Лион засмеялся:

– Лопух, это стабилизированный лед!

– Правильно, – с уважением посмотрев на Лиона, подтвердил Тьен. – Это лед-23, сверхстабильная форма. Перед выбросом в капсулу впрыскивается катализатор распада, и через час она превращается в лужу воды. Но до этого момента вы успеете приземлиться.

– А где здесь двигатели? – с изумлением спросил я.

Стась и Тьен переглянулись.

– Нет здесь двигателей, Тиккирей, – мягко сказал Стась. – И приборов никаких нет. Ничего, кроме льда. При выбросе на низкой орбите капсула подвергается аэродинамическому торможению. Перегрузки могут доходить до трех «g»… это нормально для людей со стандартным улучшением генотипа.

– Я и шесть нормально держу, – с гордостью вставил Лион.

– Ты боишься, мальчик? – спросил меня Тьен. – Не надо бояться. Стелс-капсула надежнее любого корабля. В ней нечему ломаться, понимаешь? И никакие системы космической обороны ее не обнаружат. Это лед, просто лед.

Я понимал, что они правы. И все-таки было не по себе.

– Мне шесть раз доводилось высаживаться в такой, – сказал Стась. – Дважды на тренировках, четыре раза в ходе миссий. Однажды – на воюющую планету.

– А мы в ней не замерзнем? – спросил я.

Фаги засмеялись.

– Я вам дам одеяло, – пообещал Тьен. – Не замерзнете. Ну… разве что насморк схватите.

– Тогда дайте еще и носовой платок, – сказал я.