Танцы на стеклах - 2

брошенных джинсов и возвращаюсь к своей ненасытной

девочке, которая ждет меня в призывной позе.

   Поглаживая упругую попку, я несколько раз хлопаю ее по

стройным ягодицам, отмечая, что мои манипуляции не

отталкивают и не злят Мэл. Напротив, ей нравится. Толкаюсь

членом между половинок, двигаясь от одного интимного

местечка к другому, усыпляя бдительность разомлевшей

малышки.

   — Ты не угомонишься сегодня? — спрашивает Мэл, когда

проникаю в ее лоно наполовину, хрипло выдыхая и снова

хлопая ее по заднице. Разрываю зубами пакетик и капаю

содержимым прямо на, порозовевшую от ударов, попку.

   — Никогда не угомонюсь, melegim, — обещаю я, размазывая

пальцами вязкую жидкость.

   — Никогда? — хихикает Мэл. — Что ты делаешь? — звучит

уже более напряженно, когда я толкаю смазанный палец в ее

попку, не забывая уделять внимание другой чувствительной

части тела.

   — Выполняю обещание, melegim, — хватаю ее за задницу,

притягивая к себе. Моя болезненная эрекция прижимается к

узкому, нетронутому входу.

   — Нет, — испуганно кричит она, пытаясь отползти.

   — О, да, моя девочка. Тебя еще не трахали в попку?

   — Какой же ты… Нет. Джраед. Аай. Больно. Престань.

   Она кричит еще громче, когда я проникаю полностью. Ей

нужно привыкнуть. Это — как девственность. Сначала всегда

больно. Они кричат и жалуются. А потом просят еще.

Увеличиваю темп. Опуская ладонь на ее поясницу.

   — Прогнись! — приказываю я. Мэл не слушается, и я звонко

хлопаю ее по заднице.

    — Прогнись я сказал. Сильнее, маленькая. Расслабься.

   Закрываю глаза, до боли стискивая челюсти. Искры и

кровавое зарево, мои веки снова жжет огнем, словно я в шаге

от пылающего костра.

   — Khara (блядь – араб.), ты слишком хороша, — стону я,

усиливая толчки. Пальцы впиваются в нежную кожу, оставляя

следы, я слышу, как Мелания отчаянно всхлипывает при

каждом новом ударе плоти о плоть.

   — Это, бл*дь, лучшее мое обещание, melegim. Раздвинь

ножки. Вот так, умница, — моя ладонь накрывает ее

промежность, безошибочно находя нужные зоны, требующие

экстренного внимания. Я трахаю ее пальцами и членом,

ощущая, как стоны боли сменяются приглушенными

чувственными вздохами.

   — Не могу больше, хватит. Джаред, хватит… — отчаянно

всхлипывает Мэл.

   — Еще одно обещание… я сдержал. Ты будешь просить меня

остановиться, — срывается с моих губ хриплый смешок. —

Мне нравится быть первым в твоей попке. Ты сладкая,

развратная девочка. Я мог быть единственным, кто трахал тебя

когда-либо. Но зато я стану последним.

   Я чувствую, как увеличиваюсь еще больше, горячая волна

поднимается по позвоночнику, накрывая все мое тело.

Несколько резких толчков — и я в своем гребаном, адском

раю, врываюсь прямо в самое пекло.

    — Кhara… Черт. — Охватываю ладонями талию Мэл, падая

вместе с ней на кровать. Оргазм настолько мощный, что я не

смог бы удержаться и свалился бы прямо на нее, если бы

вовремя не сменил траекторию. Ее спина прижата к моей

мокрой груди, ладонь зажата между ее ног, пальцы и член все

еще в ней. Она моя… Вся. Без остатка. Навсегда. К черту всех.

Не отдам. Не отпущу. Загрызу любого, кто приблизится.

   — Enti melki lelabad (ты всегда будешь моей – араб.), —

шепчу я в ее влажный затылок. Мэл напрягается, словно

понимает, а потом ее тело расслабляется. Она берет мою

ладонь, которая я сжимаю ее талию, и подносит к губам, мягко

целуя.

   Мелания

   От переполняющих душу и тело чувств, на глаза

наворачиваются слезы. Стекают по щекам, кажутся

холодными, потому что в руках Джареда, я чувствую себя

объятой пламенем.

   Не могу сдержать эмоций. Противоречивых. Болезненных,

сильных, раскаленных. Сладких, и не менее мучительных…

сердце сжимается, как перед падением в бездну. В голове ни

единой мысли, лишь оглушительный звук моего пульса.

    Его пульса… нашего… уже неважно.

   Я прикрываю глаза, чувствуя новую порцию беззвучных

слез… счастье, что Джаред сейчас не видит ни моих глаз, ни

моего лица. Иначе он бы понял  все. Понял, что плачу я не от

боли, виновником которой он отчасти является. А от того, что

готова разорваться на части от переизбытка чувств и мыслей…

и все они, каждая — только о нем.

   От такой близости можно сойти с ума.

   —  Ana magnun menik (я схожу по тебе с ума – араб.) — снова

шепчет на арабском Джаред, словно читая мои мысли.

Вздрагиваю, понимая, что мы подумали об одном этом же

одновременно. Магия, волшебство, связь… тонкая,

неправильная, порочная. Она существует, она есть, и она

мешает жить нам обоим. Все могло быть по-другому... мы

могли бы быть счастливы, если бы никогда не встретились. Я

была бы свободна, а Джареду не пришлось бы разрываться

между долгом, страной, женой, и чувствами ко мне. (Сейчас, я,

черт возьми, почти не сомневаюсь, в том, что они есть.)

   Мне трудно его понять… И его поступки никогда не будут

соответствовать моим ожиданиям. Единственное, что я всегда

буду знать — это то, что он умеет забирать и уничтожать так

же сильно, как способен отдавать и дарить… счастье? Счастье,

удовольствие — эти слова слишком ничтожны для того, чтобы

описать то, что я сейчас испытываю.

   Но наша связь неразрывна. Возможно, это судьба. Печать.