Танцы на стёклах

Шёпот голосов затих и все посмотрели на меня. Кто-то вскочил с места, а кто-то уже достал смартфон и в предвкушении разноса, который неминуемо ждал меня, включил кнопку видеозаписи.

– Машка, ты чего творишь-то? – прокричал мой постоянный, еще с детства, партнер Андрей, ошеломленно взирая на скрючившееся тело у себя в ногах. Он давно подбивал ко мне клинья, но я с завидным упорством игнорировала все потуги молодого и красивого блондина.

– Сальников, что ты сделал?! – к сцене подскочила куратор курса Валентина Марковна и с беспокойством в глазах смотрела на своих студентов.

– Я… ничего. Я только хотел сделать поддержку, а она заорала, выгнулась… и вот, – попытался оправдаться Андрей, а потом посмотрел на меня и с подозрением спросил: – Может, ты беременна? У меня одна….

– Совсем сдурел?! – закричала я, но прозвучало это довольно жалко, потому, что я  снова свернулась из-за очередного спазма. Ощущение были, словно кто-то  яростно пытался вырваться кусок мяса из моего живота.  – Нет, конечно,… Как тебе… Боже, как же больно!

– Так, кто-нибудь уже догадался вызвать скорую? – сердито воскликнула Валентина Марковна, но увидела лишь недоуменные взгляды и направленные на нас камеры смартфонов. – Вы совсем страх потеряли?! Уберите немедленно ваши игрушки, чтобы я на репетициях их вообще не видела, и воспользуйтесь уже кто-нибудь ими по назначению. Идиоты, – пробормотала последнее она себе под нос.

– Между прочим, она уже второй день пьет обезболивающие, – сказала по секрету однокурснице Таня Губанова, но так громко, что слышали практически все.

Именно она – яркая блондинка с глазами изумрудного цвета, в случае моей неудачи получит главную партию, и она, безусловно, это прекрасно понимала, поэтому  сейчас улыбалась Сальникову, который в ответ на это лишь закатил глаза.

– Мария, потерпите, вы  же будущая балерина, – величаво напомнила Валентина Марковна, когда  в очередной раз услышала стон. – Отнесите Синицыну в медпункт, пока не приехала скорая, только аккуратнее.

Глава 2. Стас

Если, чтобы начаться новому дню, городу требуется множество солнечных лучей, то в медицинских учреждениях с сотнями стационарных пациентов тьма ночи не была помехой круглосуточной работе персонала.

Женский крик нарушил тишину приемного отделения Городской Клинической больницы номер один.

Блять!

Мне, Станиславу Сладенькому, оставалось всего полтора часа до окончания еженедельной смены в этом гадюшнике. То, что больница находилась в центре мегаполиса, не спасало ее от приема всякого сброда, типа шлюх с проломленной башкой или алкашей с прободением язвы. И сидя в таком идеально-чистом помещении, врач никогда не знал, что за сюрприз приготовил ему этот храм жизни и смерти. Но еженедельные дежурства так же, как и многочасовые операции приближали меня к заветной цели – собственной лаборатории по трансплантологии. Именно об этом я мечтал с пятнадцати лет, когда на моих руках умер отец, которому просто не успели найти новое сердце, хотя деньги были собраны. Я же желал не только улучшить базу органов, излечивая некоторых пациентов бесплатно, но и попытаться создать искусственные.

Я не считал свои побуждения благородными, просто нашел дело всей жизни, которое могло принести мне известность.

Известность.

Это именно то, чего я хотел с самого детства, с тех пор как всякие ироды дразнили меня во дворе и школе, – доказать всем и каждому, что моя фамилия просто набор букв и звуков, а не показатель сущности. Родители хоть и предлагали сменить её, но я никогда не стремился идти по наилегчайшему пути. Отец добился признания в боевом спорте, и я не хотел срамить его честь, тем более посмертно. Он то, как раз всегда и требовал от сына признать, что фамилия ничего не значит.

Хотя женщины, которых я так любил укладывать в постель, признавали, что я полностью оправдываю свою фамилию.

Это только злило.

Злость вряд ли могла подарить женщинам то удовольствие, которого они ждали. Впрочем, некоторым даже нравилась его жёсткость, порой граничащая с жестокостью. Именно с этими тяжелыми эмоциями я регулярно, в свободные от дежурств часы, загонял им член до основания.

Я не часто скучал в свои редкие выходные, но был принципиален с пациентками, пока они находились под моим врачебным контролем. Я никогда не поддавался животным инстинктам на работе, потому что это могло навредить моей карьере и жизни одной из этих любвеобильных дам. Но я был честен с собой, судьба человека – любого – интересовала меня ровно столько, сколько их медицинская карта находилась в моих руках, а потом хоть зомби апокалипсис.

Стук в пластиковую дверь отвлек от воспоминаний о последнем постельном приключении. Я, раздраженно закатив глаза, посмотрел на вошедшего.

– Станислав Алексеевич? – раздался голос Власова Алексея, фельдшера скорой помощи.