Танцы с Арлекином (СИ)

Дальше девушка описывала, как мучительно выбирала себе одежду, чтобы не ударить в грязь лицом перед состоятельным человеком, в конце концов, она взяла напрокат в магазине «Винтаж» маленькое чёрное платье в стиле незабвенной Коко, дополнила его ниткой жемчуга, выглядящего совершенно как настоящий, и изящными туфлями на небольшом каблучке, на которые ушло ползарплаты. Но получилось именно так, как она и рассчитывала. Старушка Коко не подвела, и Оля в винтажном платье с ниткой жемчуга на шее смотрелась вполне изысканно – ничуть не хуже постоянных посетительниц ресторана.

Состязающийся оказался мужчиной неопределённого возраста – седые волосы, морщинки у глаз, непроницаемые тёмные очки в пол-лица, неизвестно что скрывавшие. Но фигура его была стройной и сильной, а движения – молодыми. Так что, возможно странный Ольгин визави был куда моложе, чем выглядел. И голос у него был… потрясающий – бархатный мягкий баритон – такой истинно мужской голос без всякой примеси ныне модной андрогинности.

Мужчина коротко пояснил Ольге, что по воле обстоятельств остался одинок, и очень хочет иметь рядом с собой родную душу – неважно, дочь или сына. Предваряя следующий вопрос Ольги, он сказал, что жениться без любви и делать несчастной ни в чём не повинную женщину он считает некорректным, поэтому предпочитает честные товарно-денежные отношения и надеется, что никаких сложностей не будет.

Ольга вздохнула, заверила Состязающегося, что сложностей не будет, и что она ни за что не пошла бы на такой шаг, как суррогатное материнство, если бы не болезнь матери и срочная нужда в деньгах.

Мужчина коротко кивнул, и Ольге показалось что взгляд его немного потеплел, а после этого он перевёл разговор на другую тему и ловко втянул в него Ольгу. Начитанная девушка поддержала разговор довольно легко, оба увлеклись беседой, и с удивлением заметили, что прошло уже несколько часов. Так всё и началось.

Ольга и Состязающийся стали встречаться, и зачатие Ольгиного ребёнка произошло отнюдь не с помощью ЭКО, а самым что ни на есть естественным способом. Мужчина стал больше доверять девушке, и кое-что рассказал ей о себе. По его словам, родителей он потерял ещё в детстве, ему пришлось жить в детском доме, и там было плохо… очень плохо. Ольга, сама натерпевшаяся в приёмных семьях, сочувствовала ему горячо и искренне. Потом, после детского дома всё вроде бы наладилось, Состязающийся получил хорошую специальность и нашёл, как он думал, доброго друга и покровителя. Но друг оказался предателем, которому нужно было наследство, оставленное Состязающемуся покойным отцом…

Тут Ольга описывала, как она удивилась этим словам – сначала любовник говорил ей, что его семья была бедной. А поскольку вранья она не терпела, то сразу же высказала это мужчине. Тот только улыбнулся и ответил, что незадолго до гибели его отец ввязался в одну авантюру, которая могла бы озолотить его. Однако его обманули и обрекли на гибель, но то ценное, что он должен был передать, он успел спрятать. И об этом Состязающийся узнал много позже. И решил найти то, что спрятал отец. Положение осложнялось тем, что за всей этой историей стоял крайне жестокий и безжалостный человек, облечённый властью, а после его смерти этим занялся сын – не менее безжалостный и жестокий, но к тому же ещё и совершенно сумасшедший.

Мужчине пришлось прятаться и скрываться, но теперь настало время вернуть утраченное и сорвать маски. Ольга отмечала, что Состязающийся настолько доверился ей, что даже назвал настоящее имя. Но она не решилась доверить его бумаге (читавший эти строки Макс досадливо сплюнул).

Влюблённые проводили много времени друг с другом, но однажды мужчина принёс Ольге флакон детского масла «Джонсон и Джонсон» и велел спрятать его понадёжнее. Не открывать, не пользоваться, даже не нюхать. Спрятать и забыть. На удивлённый вопрос Ольги – что же это за масло такое – Состязающийся ответил, что это очень важная вещь и её надо беречь, как зеницу ока. А ему нужно добыть самую важную часть наследства. И отомстить, непременно отомстить.

Проведя с Ольгой ночь, мужчина ушёл, и с тех пор о нём несколько недель не было ни слуху, ни духу. Ольга нервничала, боялась… и вот, в один прекрасный вечер она поняла, что за ней следят.

Последняя запись была сделана крупными, словно пьяными буквами, совершенно непохожими на обычный аккуратный Ольгин почерк.

«Прошло три недели. Я окончательно убедилась, что за мной следят. Наверное, (зачёркнуто) мёртв, ведь иначе он бы непременно вернулся за мной. Я сняла банковскую ячейку и оплатила её. Я всё продумала. Ключ от ячейки я помещу в брелок и отдам маме. Может быть, она догадается, что это всё неспроста… А рассказать ей всё я не могу – я не могу подставить её… Вдруг будут следить и за ней… Я даже поговорить ни с кем не могу о том, что происходит, меня просто сочтут за сумасшедшую… Мне страшно, страшно… Я боюсь так, как не боялась никогда в жизни. За (зачёркнуто), за моего малыша, за себя… Я одна… мне страшно… Мама…»

***