Танцы с духами. Часть вторая

– Мне кажется, – Рочен погладил большой ладонью пестрые волосы духа, – я был неправ, проживая чужую жизнь и чувствуя чужую боль. Тем более, ты говоришь, что многое из увиденного было только наркотическим сном. Получается, пытаясь совершить благо, я действовал лишь во имя зла? И Гердена ненавидел только за то, что Лис выбрал его… Но если Герден делился своими мыслями с Лисом… Почему я этого не знаю?

– Потому что ты можешь просмотреть впечатления от события, трансформированное чьим-то восприятием. Отнюдь, не правду. Если человеку эти знания кажутся слишком тяжелыми, он выбрасывает их в глубины памяти, откуда извлечь информацию достаточно сложно. Но и она не будет полностью отражать истину.

– Получается, я все делал напрасно?

– Почему же… Если бы не Лайсин и твое желание остаться с ним рядом, ты никогда бы не поехал учиться. В результате на тебя молится весь госпиталь. Следуя за жизнью друга, как ветерок за ураганом, ты научился летать. Помнишь, как сложно было стать агентом тайной службы и уверить начальство в необходимости отправить тебя на стажировку в летную часть?

– Это было весело. – Улыбнулся Рочен. – Особенно, когда я чуть не грохнул первый в своей жизни аэромобиль… Но ты, совушка-сова, меня спасла.

– Еще бы! Моя задача – охранять тебя до момента исполнения контракта.

– Конечно. – Мужчина снова погладил волосы девушки. – Получив мои самые яркие эмоции, ты бережно вложишь их в земную энергетику и с облегчением забудешь об одном неудачнике.

– Рочен!

– Да, милая?

– Если бы Лайсин никогда не встретился с принцем…

– Думаю, детская дружба постепенно и естественно сменилась отношением слуга-господин. Но в то время моя душа была потрясена предательством Лиса.

– Разве он тебя предавал? Нет. Просто объяснил, что его интересы поменялись, и ты больше не входишь в их сферу.

– Понимаю. Но душа до сих пор болит. Смешно, правда? После всего, что узнал, с нетерпением хочу освободиться от этих уз. С тех пор, как снял обруч с шеи Лайсина, я ни разу не пытался влезть в его сознание. И не стану этого делать впредь. Да, моя совушка, как только закончится контракт, я уйду в монастырь.

– Ты думаешь, монахам не свойственны грехи человечества? Когда плоть, принадлежащую видимому миру, насильно ограничивают, желания принимают самые странные и нелепые формы.

– Ты была послушницей? – Улыбнулся Рочен, смахивая со своей щеки упавшую на нее пеструю прядь.

– Я живу много, очень много лет и знаю неизменные в веках страсти человечества. – Девушка привстала, а потом уткнулась лицом в шею мужчины.

– И какое же из желаний самое распространенное?

– Власть, мой глуповатый доктор. Каждый из вас хочет повелевать. Пусть хоть собакой или лошадью. Но приятнее всего – остальными людьми.

– Так власть давно поделена.

– Когда кому-то неймется, начинается новая война.

– Мне власть не интересна.

Голова девушки приподнялась, а один глаз скептически сощурился.

– Твой контракт – не что иное, как попытка вернуть друга под свой присмотр. Скажи, кто из вас двоих был лидером? Дай угадаю… Им был ты. Поэтому тебе так больно.

– Глупости!

– Нет, мой золотой. Однажды в поле зрения Лайсина появился сильный и перспективный лидер, поманивший разнообразием новых игр. И твой слуга, бросив к твоим ногам кольцо твоих интересов, ушел играть по чужим правилам. Ты не любил его, Рочи… Ты любил себя. Отказываясь говорить с Герденом, ты похож на обиженного мальчишку, у которого тот забрал любимую игрушку.

– Я с ним говорил… Ты помнишь. И ничего из этого не вышло. Одного не могу понять… Зачем он ко мне цепляется?

– Ты не догадался?

– Нет.

– Он одинок. Поэтому, как только узнал о твоей преданности, завидует Лайсину. И хочет отобрать у него тебя.

– Что за чушь ты несешь! – Рочен сел, устраивая Сильвию на своих коленях. – Зачем принцу, у которого есть любящая семья и покорный его воле друг, обычный сын повара? Да и времени с детства утекло немало.

– Вот о чем я и говорю… – Вздохнула Сильвия. – Каждый из вас до сих пор видит только себя. Нетитулованный… сын повара! Сколько гордыни и обиды! Поговори с ним, Рочен… быть может, твой взгляд на мир немного изменится?

Девушка улыбнулась, глядя в озадаченные голубые глаза.

– Боги, какой же ты еще ребенок! – Обхватив его шею руками, она впилась в его губы страстным, зажигающим жар тела, поцелуем.

– Может… – он с трудом вывернулся из ее хватки, – не надо?

– Может, тогда ты по-другому начнешь строить отношения с теми, кто рядом? – Круглый зрачок желтых глаз вытянулся и стал вертикальным. Маленькие ноздри раздувались от едва сдерживаемого желания, а вишневые губы источали тонкий аромат цветущего сада. – Может, тогда лед твоего сердца растает, и подснежники твоей души распустят лепестки навстречу чужому чувству?

Рубаха снова оказалась расстегнутой, а острые ноготки провели по груди красные дорожки. Сознание, скрученное глупыми обязательствами, пыталось слабо протестовать, но разве может человеческое тело противиться страсти горного духа?

Когда Рочен очнулся и сел, обирая с кожи листья и иголки, стояла глубокая ночь. Сквозь листву на него смотрели яркие мерцающие звезды.