Танцы с медведями

— Он стоит риска. А возникнут ли проблемы с Византией, если ее посол вдруг пропадет?

— Мне снился Байконур… и волки…

— Постарайтесь слушать внимательно, ваше царское высочество. Я общался с господином де Плю Пресьё, как вы посоветовали, поведал ему о слухах, что, дескать, потерянная библиотека Ивана Грозного нашлась. Как вы и предсказывали, он не выказал удивления. А когда я предложил заговор для обжуливания государства, он согласился, ни на секунду не задумавшись.

— Тогда он… не более чем мошенник на доверии, каким-то образом занявший место настоящего посла. Поступайте с ним как хотите.

— Он также привел с собой женщину, — напомнил Хортенко князю. — Одну из византийских шлюх.

— Только… одну?

— Да.

— Значит, она шпионка… она тоже… в вашем распоряжении.

Эти приятные новости Хортенко принял с оттенком печали и осторожно прошептал:

— Значит, это с самого начала всего лишь печальная и затертая история. Жаль. Мне бы хотелось отыскать утраченную библиотеку царя.

— Она не… утрачена. Я вычислил местоположение библиотеки… десять лет назад.

— Что?!

— Она расположена под Тайницкой башней, в потайной комнате. Там недавно было небольшое проседание фундамента. Недостаточное для того, чтобы угрожать… самой башне… Но следовало бы перевезти книги в безопасное место.

— Почему же молчали целых десять лет?! — гневно воскликнул Хортенко.

— Никто… не спрашивал.

Хортенко шумно и сердито втянул в себя воздух. Вот именно поэтому правлению князя пора закончиться. Да, он умел отвечать на вопросы — но только если знаешь, о чем спрашивать. Его стратегии расширения влияния Московии оказались блестящи — но он не имел собственных целей и амбиций. Идея восстановления Российской империи исходила от Хортенко и еще нескольких людей, вроде вскоре покойного барона Лукойл-Газпрома. Князю настолько не хватало воли, что он даже участвовал в заговоре по собственному свержению!

Хуже всего было то, что он не мог появляться на публике. А войну — настоящую войну, в которую втянуты миллионы, — нельзя вести с вождем, который не смеет показать народу свое лицо. Князь сам подтвердил это. Увы, без лидера, способного устраивать смотр войскам, произносить речи и воспламенять население, приносить жертвы, необходимые для поднятия духа завоевательной армии, долго не протянешь.

Нет, пришло время князю умереть. Это не входило в изначальный план Хортенко. Он намеревался пустить слухи, что тот заболел, просить москвитян молиться за правителя, объявить день поста и покаяния, организовать заголовки в газетах: «Врачи опасаются худшего» и «Князю хуже». У Хортенко уже имелись задумки вроде: «Источники в Кремле говорят: надежды нет», внезапное и неожиданное «Чудесное улучшение!» и, наконец, «Князь Московии умирает», «Народ скорбит» и «Власть переходит к Хортенко». После чего по-прежнему спящий бывший князь тихонько переводится в советники.

Однако его новые друзья оказались завистливыми союзниками и считали князя Московии могущественным соперником. Тем самым его гарантированная смерть стала частью цены их сотрудничества. Хортенко жалел князя, ибо потеря блестящего ума была жертвой, равноценной уничтожению профессиональной армии. Но он мог лишиться какой угодно армии, если это означало получить империю.

— Лишь раз я бы хотел… взглянуть… на мой возлюбленный город… Москву. Ради Москвы я готов… умереть…

— Поверьте, вашей гибели никогда не случится.

Хортенко уверенно спустился с кафедры и присоединился к своим спутникам. Зоесофья держалась напряженно и отстраненно, как и подобает тому, кто только что увидел, что все его планы на будущее рассыпались у него на глазах. Довесок выглядел расстроенным и нерешительным.

— Сюда, — произнес Хортенко и поманил их к маленькой дверце, которой никто, кроме него, не пользовался. — Я сказал нашему вознице не трудиться ждать нас с каретой. Мы вернемся обратно через подземный ход, который ведет прямо в подвал моего особняка.

Зоесофья рассеянно кивнула. Она хмурилась, слегка изогнув губы, и яростно размышляла о делах, которые, в общем-то, не имели отношения к ее нынешнему положению. Но если ее реакция разочаровывала, то настрой посла вызвал у Хортенко чувство удовлетворения. Довесок отчаянно озирался по сторонам и стискивал трость, готовясь использовать ее как оружие. Каждая его мышца будто окаменела. Он явно чего-то испугался.

По предварительной договоренности шесть стражей-медведей сомкнули ряды вокруг группы.

По мановению руки Макс отпер дверь.

— После вас, мой дорогой посол, — вымолвил Хортенко.

Довесок глубоко вздохнул и, выдохнув, словно сдулся. Плечи у него поникли. Глаза помутнели, и взгляд уперся в пол. Задор начисто покинул его.

Он поежился и переступил порог.

10

Куда бы он ни шел, Аркадия везде принимали с радостью. Женщины целовали его в щеку, мужчины лихорадочно обнимали. Его всегда уговаривали остаться на чашку чая или рюмку водки. О возможной оргии никогда не говорилось вслух, но перспектива неизбежно витала в воздухе.