Танцы с семьей

Это было не что иное, как апробирование подводных течений сексуальности, которые я чувствовал, но еще точно не идентифицировал.

Через несколько минут Папино описание семьи возобновилось. Заметьте, что здесь возникла необходимость обратиться прямо к Маме. Ей стало некомфортно от того, что так много внимания было уделено Папе. Ей, как эмоциональному центру семьи, трудно было трудно смириться с тем, что он так много внес в нашу беседу.

К: Папа, не могли бы вы рассказать об истории семьи?

Мама, не разрешите ли вы мне поговорить сначала с Папой, чтобы с самого начала стало ясно, что он обо всем этом думает?

М: Хорошо.

Хотя этот комментарий может показаться вполне случайным, у него есть ясно выраженная цель. Я даю знать Маме, что я не забыл о ней. Кроме того, я хочу ей сказать, чтобы она не вмешивалась в мою беседу с ее супругом.

Папа продолжает рассказывать о межличностной динамике между пятью детьми, а также подчеркивает четкое разделение труда в семье между супругами. Отсутствие настоящего единства между родителями в воспитании детей было достаточно очевидно. Он даже заметил, что их непоследовательность часто ставит детей в тупик.

Перспектива сдвигается:

создаем настрой на взаимодействие

Когда мы обратились к обсуждению истории семьи, напряжение усилилось. То, о чем сейчас пойдет речь – сведения об истории семьи – проясняет многое из сегодняшних взаимоотношений между супругами. Как только мы вышли на этот ракурс, я стал спрашивать Папу о его родителях.

К: (о его отце)… Он тоже умер?

П: Да.

К: Когда он умер?

П: В 1972 году.

К: Что случилось?

П: Ему было 89 лет. Дряхлость, преклонный возраст. Он неплохо прожил жизнь.

К: Ваш папа тоже был фермером?

П: Да.

К: Отчего умерла мама?

П: Она умерла в 62 года от воспаления легких. Можно было бы избежать этого, если бы мы узнали, чем она больна, немного раньше.

К: А как папа? Женился ли он опять?

П: Нет.

К. Сколько у вас братьев и сестер?

П: Никого.

К: Вы были единственным ребенком? Тогда не удивительно, что вас избаловали.

М: Вот именно.

К: Может быть, здесь и зарыта собака, а?

Когда стала разворачиваться семейная история, этот ответ неожиданно захватил мое внимание. Возможно, он показался нетипичным для фермерской семьи. Моя реакция была бездумной в том плане, что у нее не было ясной цели, но она была вполне уместна для того, чтобы представить мои внутренние ассоциации по поводу сказанного.

Способность воспринимать и использовать подобные ассоциации является центральной в моей работе. Мысль назвать Папу избалованным на основании того факта, что он был единственным ребенком в семье, была автоматической реакцией, а не планируемой интервенцией.

Дать знать другим о возникших у меня ассоциациях было важно еще и потому, что они вызвали реакцию со стороны Мамы. Можно было предположить, что она видит себя в качестве невинной жертвы Папиной нечуткости.

М: Конечно, для его хорошего воспитания нужна была бы сестра приблизительно такого же возраста. Его мать, Молли, однажды шла по молочной ферме, поскользнулась, и у нее случился выкидыш на восьмом месяце.

Дорис (Дор): Ребенок был бы старше или младше него?

М: Она была бы младшей. Для него это было бы совсем неплохо, она бы говорила ему: "Уйди отсюда! Не делай того, не делай этого!". Братья и сестры могут говорить друг другу то, что считают нужным. Друзья же часто опасаются быть такими открытыми.

К: А по отношению к женам это тоже справедливо? Или вы для него хорошая сестра?

М: Может быть. Может быть, даже слишком хорошая “сестра”.

К: Почему бы вам не преодолеть это?

Пытаясь сподвигнуть Маму к более непосредственному поведению, я сделал обсуждение более личностно окрашенным.

М: Не знаю, мне трудно.

К: Да вы просто простушка… Это для вас естественно?

М: Что? Что вы сказали?