Танцы теней (СИ)

Демон мягко притянул к себе, и нас закружило в каком-то неистовом тёмном вихре, унося прочь от Библиотеки, обратно сквозь бесчисленное множество миров. Но где-то там, среди осколочно-острых граней я услышала ответ на свой вопрос.

— В следующий раз обязательно, — прозвучало тихое, но очень отчётливое обещание. Потом меня окружила уютная тёплая тьма, наполненная звенящим отголоском силы и это заставило позабыть о тревогах и не заданных накануне вопросах.

Комментарий к Библиотека

Новая глава написанная тёмно-синим, как и та, где первый раз появляется Габриэль)

Кстати… хотите цвета? Я могу чаще делать такие примечания.

========== Доктор ==========

Впервые я могла рассмотреть его вблизи и при нормальном освещении. Да, я узнала ночного визитёра сразу. По взгляду тёмно-зелёных глаз, таящих в себе совершенно непередаваемое выражение. В них одновременно были и снисходительность, и интерес, вкупе с искрами насмешки, немного колкими и озорными точно пузырьки шампанского.

— Узнаёшь меня?

— Вас сложно забыть, господин Доктор.

Я не знала чего мне ждать. Он появился совершенно неожиданно, прервав обычное течение моего сна. Комната, в которой мы находились, мне была совершенно незнакома. Полупустое помещение без дверей, со стенами, выкрашенными в багровый цвет и большим окном с белоснежной рамой. Куда оно выходило — неизвестно, но в комнату проникал мутный белесый свет, наводивший мысли о пасмурной погоде.

— Нет, не так, — он досадливо цокнул языком, приближаясь ко мне. — Ты же на самом деле знаешь меня.

Мне казалось, скажи я, что не помню, и это станет ложью. Я знала, точно знала его!.. только по каким-то причинам не помнила…

Эта проклятая невозможность вспомнить. Болезненная пустота, словно осечка или «пустая» клавиша на печатной машинке, бьёт по нервам и давит на виски.

Почему же?

Тёмно-зелёные глаза смотрели на меня с терпеливым ожиданием. Но зачем эта пытка?

— Вы говорили что-то об интересном способе убийства, господин незабвенный. Уж не это ли сейчас произойдёт? — поинтересовалась я, однако совершенно никакого страха не ощущая.

— Ну что ты, кое-что в пределах этой жизни, тебе как раз положено помнить, — его голос звучал тихо и вкрадчиво, а зелёные глаза таинственно мерцали, что рождало в груди тоскливо-щемящее чувство.

Родители снова ссорились, и на этот раз предметом ссоры было моё «недостойное поведение».

— Поговори со своей дочерью! — кричала мать на отца. — Она ведёт себя как психически больная, мне перед соседями краснеть приходиться…

— Успокойся, что случилось? — спросил он устало.

— Она разбила лицо соседскому мальчику!

— Быть может, он заслужил? — попытался сгладить конфликт отец.

— Заслужил?.. Заслужил?! — взвилась мать ещё сильнее. — Ты хоть знаешь, что эта ненормальная сделала? Мало того что ударила по лицу другого ребёнка, так ещё и пинала его, пока не оттащили… Это нормальное поведение, скажи?

— Хорошо. Я поговорю, — сдался отец. — Только успокойся, ради всего святого. Тебе нельзя волноваться, снова поднимется давление.

Мать что-то неразборчиво пробормотала, и послышался звук приближающихся шагов. Буря на время стихла, чтобы вскоре разразиться уже непосредственно над моей головой.

Меня грубовато выдернули из угла, где я и отбывала своё наказание.

— Почему ты снова расстраиваешь мать? Не можешь играть, как все нормальные дети, будешь дома сидеть! — начал отец.

Я не знала, что ему ответить. Впрочем, как и всегда. Оставалось молчать, чувствуя, как жжёт воспалённые глаза.

— Зачем ты ударила того мальчика? Вы же дружили…

— Он — убийца, а не друг! — возразила я, снова чувствуя как закипает в крови шальная злость.

— Что ты несёшь? Он ребёнок ещё! Кого он мог убить?

Я судорожно вздохнула и едва нашла в себе силы, чтобы ответить внятно:

— Он убил богомола, которого ты мне принёс…

— Какие глупости… Это всего лишь насекомое!

— Он был живым!

Отец больше не хотел меня слушать. Выяснив причину конфликта, он поспешил отчитать меня, после чего, с чувством выполненного долга перед семьёй, отправился заниматься делами более приятными — ужином, просмотром телепередач, чтением…

На следующий день меня заставляли просить прощения у того мальчишки, но я отказывалась, продолжая твёрдо стоять на своём невзирая на угрозы. В конце концом меня оставили в покое и одиночестве, заперев в маленьком дворовом саду, где за стеной клёнов и вязов цвели огромные кусты сирени.

Там, под старой деревянной скамейкой, я нашла тот самый раздавленный дурным мальчишкой спичечный коробок, в котором лежали останки мёртвого насекомого. Выкопав небольшую ямку под сиренью, я устроила ему короткие импровизированные похороны. Заглядывать напоследок внутрь было выше моих сил.

Слёзы обиды и жалости к несчастному существу капали на землю и снова обжигали глаза.

Я не замечала ничего и не слышала звука шагов, но вдруг осознала, что кто-то стоит рядом. Скосив глаза в сторону, я увидела чьи-то ноги в начищенных до блеска чёрных мужских ботинках.

На моё плечо будто неуверенно легла чья-то рука.

— Хватит реветь…

Этот голос прозвучал неожиданно мягко и тепло. Уверенней, чем жест успокоения. Так непривычно.