Танцы в ночи. Магия любви

Высокий подтянутый брюнет с челкой, спадающей на лоб, и хитрым блеском в глазах, был представителем первой, аристократической, группы. Он возник словно из воздуха и, подавая бокал шампанского, улыбнулся Владе отнюдь не раболепной улыбкой.

Влада провела его взглядом.

– Этот парень не похож на прислугу. – Она сделала маленький глоток. Пузырьки защекотали губы.

– Он не прислуга. Это местные развлекаются. – Рыбак поправил платок и поспешно добавил: – Пойдемте, наш столик в конце террасы. Отличное место: подальше от колонок, поближе к фонтану.

Они поднялись на второй этаж. Между столиками, сервированными блюдами с фруктами и канапе, сновали официанты. Рыбак подвинул Владе кресло, а сам сел рядом. Он вел себя странно: перепрыгивал с «вы» на «ты», говорил, что взбредет в голову, внезапно замолкал. Живо помня их прошлую встречу, Влада не стремилась поддерживать разговор, она с интересом разглядывала публику.

Мимо прошли две пары (все – представители второй группы), их лица показались Владе знакомыми, одно она вспомнила секундой позже: девушка получила награду на последнем Берлинском кинофестивале.

Впереди заняли места двое «аристократов»: улыбчивый, наголо бритый мужчина и блондинка – та самая, на которую пару дней назад наехал «Москвич» Васи Тюрина. За столом справа расположилась необычная пара: «третьесортная» девушка, невысокая, худенькая, с большими серыми глазами, то ли боязливо, то ли с любовью жалась к «аристократу», заинтересованному только тем, что происходило на сцене.

Рыбак заметно нервничал. Он налегал на шампанское, затем в его руке появился бокал с коньяком. Когда несколько прожекторов одновременно направили свет на микрофон, Влада извинилась и вышла из-за стола. Она скользнула поближе к сцене, где расположился оркестр, и, завернув за живую изгородь, с облегчением выдохнула. Стоять здесь, возле перил, ей нравилось куда больше: сцена видна как на ладони, от фонтанов веет прохладой, и, самое главное, рядом нет Рыбака.

Хлынули аплодисменты, несколько человек встали, и Влада перевела взгляд на парня лет двадцати пяти, истинного «аристократа», которого выхватил из зала свет прожектора. Его волосы цвета нежного золота были стянуты в короткий хвост; одежда, вся белая – брюки, рубашка, смокинг – сидела идеально; золотые запонки сверкали при каждом движении руки.

Легко взбежав по ступенькам, парень подошел к микрофону.

– Это чудесная ночь! – произнес он голосом, который заставил сердце Влады биться сильнее.

Что-то было в его тембре знакомое, притягательное, задевающее за живое. Колонки усиливали впечатление: казалось, голос раздавался отовсюду, даже со звезд, гроздями свисающих над террасой.

Зал ответил веселым улюлюканьем и аплодисментами.

– Да, это чудесная ночь… – повторил парень и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. – Вы чувствуете ее аромат?!

Раздалось сразу несколько веселых выкриков, их тут же поглотила волна аплодисментов.

Влада вдохнула теплый воздух. Пахло цветами и родниковой водой.

– Я знаю толк в ароматах, – продолжил парень, когда радостный гул утих. – Поверьте, еще ни одна ночь в Огневке не пахла так божественно!

Зал взорвался. «Аристократы», выкрикивая что-то дружелюбное, аплодировали стоя. В их взглядах и жестах было столько огня, словно они прожигали свою последнюю ночь.

Влада смотрела на их счастливые лица, не до конца понимая, что вызывало такой бурный восторг, но ощущала, как этот огонь начинает передаваться и ей.

– Я посвящаю эту песню той, что источает аромат, способный свести с ума, – добавил золотоволосый парень.

– Познакомь меня с ней, Стефан! – донеслось из середины зала.

Влада отыскала выскочку, им оказался жгучеволосый официант, который подавал ей шампанское.

– С удовольствием, Карл, – улыбаясь, ответил Стефан. – Если твоя смелость не исчезнет, когда я спущусь со сцены. – Снова раздались хохот и аплодисменты, их тотчас же поглотила музыка.

Влада все еще зачарованно смотрела на сцену, когда осознала, что именно играет оркестр. Совпадение было настолько шокирующим, что она непроизвольно оглянулась, ожидая, что сверкающая вилла может вот-вот превратиться в предрассветную спальню Марка. Но ничего не изменилось даже тогда, когда голос, безумно похожий на тот, что она слышала на Белой Даче, запел «Strangers in the night…» Почувствовав легкое головокружение, Влада оперлась о перила. Песня на мгновение оборвалась – и зазвучала снова.

Влада подняла голову. Стефан стоял у края сцены (в одной руке – микрофон, другая – в кармане) и пел, глядя ей в глаза. Его взгляд, открытый, пленительный, был ощутимей прикосновения. Он будто гладил ее по волосам, утешал, поддерживал, успокаивал. Не понимая, что происходит, Влада погружалась в этот взгляд до тех пор, пока не раздались аплодисменты, а потом свет погас, и Стефан исчез – словно погасил свет в ней самой. Влада пробежала взглядом по толпе. Стефана нигде не было.