Танцы втроем

Кононов закрыл глаза. Цветные круги как в калейдоскопе. Открыл глаза. Сережа крутит ручку настройки переносного телевизора. Закрыл глаза и погрузился в забытье, населенное призраками смоличей, сапегиных и длинноногими брюнетками, в которых было нетрудно признать Наташу Воробьеву. Кононову казалось, что в его правый висок вбит стальной гвоздь, сдвинувший все извилины с их привычных мест. Кто-то распахнул дверь в палату. Или это только кажется? Кононов продолжал лежать неподвижно.

– Сергей Владимирович, вам цветы принесли, – Кононов узнал голос медсестры и поднял тяжелые, словно бы налитые свинцом веки.

Сестра, вертя задом, подошла к кровати Кононова и положила на тумбочку запаянный в целлофан букет. Небольшой и нездешний. Внутри целлофана, на распустившихся чашечках каких-то неведомых Кононову асфоделей покоилась записка. "Цветы из Голландии, адрес такой-то" – оповещала бирка, налепленная на целлофан.

Кононов приподнялся на подушках. Даже не взглянув на цветы, он разорвал обертку, достал сложенную вчетверо записку. Ее чтение он начал с конца. "Любящая тебя Наташа". Это хорошо. Превозмогая головокружение, Кононов прочел и остальное. Три раза, благо читать было особо нечего.

"Миленький, я желаю тебе скорейшего выздоровления. Надеюсь, ты будешь меня охранять во время гастролей в Арабских Эмиратах. Сегодня меня не пустили, надеюсь увидеть тебя при первой же возможности. Мысленно с тобой, любящая тебя Наташа."

Гастроли в Арабских эмиратах… мысленно с тобой… Не пустили… И ни слова о Смоличе. Ни слова о курточке с кевларовой подкладочкой. Ни о чем!

Кононов отложил записку и попросил медсестру пристроить букет, что она и сделала.

– Ты, Сергей Владимирович, прямо как новобрачная, весь в цветах, – рассуждал вслух его новоявленный тезка, указывая на булавинский букет и подразумевая наташин.

– Твоя правда, – буркнул Кононов.

Но тут же пожалел, что буркнул. Нужно быть полюбезнее, если хочешь, чтобы с тобой делились новостями и откровенничали. Начать откровенничать нужно первым. Записка Наташи тоже может пригодиться. Особенно полезно то малопонятное место, где идет речь об Арабских Эмиратах.

– Вот, полюбуйся-ка, – уже гораздо более дружелюбно предложил Кононов, протягивая соседу только что прочитанное наташино послание.

– Это еще что такое? – Оживился тот, разворачивая сложенный вчетверо лист.

– Пас вчера одну бабу, певицу, потом началась стрелянина, сам видишь. Это от нее цветочки.

Сережа с интересом прочитал записку, ухмыльнулся и заключил.

– А она тебя, видать, за пацана не держит!

– Ясное дело, – подтвердил Кононов, уже вполне освоившийся в роли телохранителя и "навороченного ключа".

– И много она тебе платит? – Второй вопрос явно был близок сережиной меркантильной природе.

– В том-то и дело, что немного. В Эмираты сама поедет с такими делами… – сказал Кононов с напускной злобой.

Сережа понимающе покачал головой. Он, как и большинство, жил по правилу "денег много не бывает".

– Если честно, я и раньше все время подумывал от нее дернуть, а теперь уже просто уверен, что так и надо. Только пока не понятно куда.

– А что, ничего не предлагали стоящего?

– Предлагали, – Кононов задумчиво приподнялся на локте. – Вот Костик из "Евтотура", ты его случайно не знаешь? С серьгой такой.

– Костик? – На лице Сережи засияла радостная улыбка. – Конечно, кто ж Костяныча-то не знает. Это мой кореш, мы с ним прошлым летом вместе по Крыму колесили на его тачке.

– Так его шеф мне предлагал один грузик до Румынии проводить. Не жадничал. Я уж было согласился. Но это, сам понимаешь, уже завтра, а мне еще неделю здесь кантоваться.

– Не знаю, может с тобой он и не жадничал, а мне когда предлагали, то некрасиво жлобились. За каждый бакс приходилось глотку драть, – обиженно ответствовал Сережа.

"Работает!" – словно естествоиспытатель, соорудивший хитрое устройство, которое наконец-то завелось и поехало, радовался Кононов. Сережа щебетал соловьем. Все-то он знает. И "Евротур", и Сапегина, и все прочее. Одного не знает – во сколько конкретно планируется отправка "китайской старины" в земли румынские.

– Так ты, я понял, тоже пролетаешь? – Поинтересовался Кононов.

– Пролетаю, – с грустью вздохнул Сережа. – Хороший из меня сопровождающий со стреляной ногой. А до послезавтра она никак не отлыгает.

Хорошее слово "отлыгает" – отметил про себя Кононов. Но сейчас было главное не это.

– До послезавтра? – переспросил Кононов, щурясь, как будто от сильной боли в голове. – А не до завтра?

– Да нет, мужик, ты что-то путаешь, наверное сильно все-таки головой ударился. Это дельце точно планировалось шестнадцатого, а сегодня только четырнадцатое. Я точно помню, шестнадцатого числа у каких-то там модистов будет погрузка.

– А-а, – играл Кононов, – а я-то думал, сегодня уже пятнадцатое.

– Вот видишь, а еще притворяешься тут здоровым, – заржал Сережа.

– То-то и оно.