Танжер

– Боже, такого бессилия я не испытывал ни перед кем! Все пять лет я только и делал, что думал о тебе, устал думать о тебе, я схожу с ума.

– Это ты предал нашу дружбу с самого начала, когда полез в трусы!

Он закашлял, задергался в этих своих лающих рыданиях.

– Ну вот, блядь, заплачь, заплачь еще здесь!

– Как ты так можешь, Анвар? Я брезгую тобой, ты и с ними, и со мной… ты спишь со слонихой, не хочешь меня… не хочешь меня проводить в наше Переделкино… ты подаешь мне при встрече всего два пальца… ты идешь к слонихе, Анварик!

И я вздохнул. Мне легче стало от этого перелома. Это вино прояснило мои мозги, и я вдруг почувствовал, что меня укоряет и мучает не преданный литературе, умудренный опытом человек, сейчас в нем говорила и страдала обычная, озабоченная женщина.

– Ан… Ан… Анваринька, – заклинал он словно пьяный. – Вспомни, как я спешил к тебе, как таскал тяжелую картошку. Лишь бы не обременить тебя ничем, лишь бы ты писал.

Как же мне хотелось расплатиться с ним за весь тот год, за эту картошку. Достать пачку долларов и прямо тут же расплатиться до копейки. Ах, деньги! Именно с ним, Серафимычем, я с особой силой чувствовал себя нищим и безродным неудачником, и жизнь казалась особенно мрачной, тяжелой, безысходной.

– Варик, ты не сможешь, я…

– Не надо меня обманывать и провоцировать литературой, я знаю всё, я как Степной барон знаю всё, больше тебя и твоей Радушевской вместе взятых!

Он сидел с растерянным видом.

ПРОДАЖА АВТОМОБИЛЕЙ «РОСТЕХ» АВТО ФУРГОНЫ МАСТЕРСКИЕ

– Проводи меня, Анварик-фонарик.

– Не провожу.

– Почему?

– К женщине еду! Смазка нужна! Мне даже стыдно говорить с тобой на такие темы.

– К женщине? К этой слонихе?!

– Да будь она худее – она балериной могла бы стать!

– Хорошо, что ты еще юморить способен. Даже твоя Марусинька была лучше этой слонихи!

– Ты же потаскушкой ее называл.

– Я не мог ее так оскорбить, не выдумывай, ты нарочно злишь меня.

Мы замолчали.

– Что такое манту марэ? – спокойно спросил он.

– Убейте меня, по-цыгански.

И вдруг он заспешил, засобирался.

– Все будет по-другому. Мы до чего-то договоримся. Поедем на речку, за водой, на нашем бревнышке посидим.

От его липкого насилия и раздражения я начал задыхаться, я почувствовал эту запирающую меня грань.

– Если… я… с тобой… пойду… то возле метро бля… как погебу… побегу бля… от тебя… ка-ак побегу…

– Анварик, Анварик, мне надо собраться. У меня же деньги. У меня пять миллионов офисных денег на командировку.

Я посмотрел на него и вокруг. Он резво пошел вперед: «Проводи меня, я в улицах путаюсь. Возьми меня с собой в Переделкино». Дошли до Тверской, зашли в арку, двор какого-то театра, там за зарешеченными окнами бесшумно ссорились, махали руками, вспыхивали лицами парень с девушкой. Вышли на Малую Бронную. Из кафе яркие огни на тротуар, музыка, красивые машины, захохотала девушка…

«Что это со мной?! Боже мой, до чего я дошел, до чего опустился я. Что же мне делать»?

– А вот хуй я тебе пойду! – сказал я. – Не пойду. Смеялся над Канаевой, а вот теперь они над тобой посмеются.

– Я знал, знал, что ТЫ это скажешь.

– Вот граница, – я провел носком по асфальту. – Я ее не перейду.

И сам усмехнулся этой отчаянной детскости.

– Анваринька! – шептал он на разные лады, как безумный в толпе.

– Уходи, под машину бросайся или я брошусь… Бросайся!

Он замер, и впервые за весь вечер я вдруг увидел его осмысленный взгляд. И понял, что никогда он не исполнит ни одну из своих угроз покончить с собой.

– Все, не поеду.

– Анвар! – по-детски завопил он. – Ты же обещал, я думал, мы так хорошо посидим, как тогда на твоем дне рождения.

– Все, к Няне поеду, отстань от меня.

На переходе к метро меня задержал какой-то парень.

– А верите ли вы в бога? – нагло спросил он.

Книги в руках, круглый значок на груди.

– Нет бога на земле, кроме Аллаха и Мух-ха-мм-ед – пророк его!

– Ах, вот как, хорошо, а что бог не…

– Пошел ты на хуй! – крикнул я ему в лицо.

Он что-то восклицал.

– Пошел ты на хуй, я сказал!

Серафимыч тащил меня за рукав вниз.

– Пошли, у тебя, наверное, сегодня по гороскопу очень опасный день…

Парень еще немного пробежал за мной и отстал, хорошо, в этом своем бешенстве я мог бы задушить его и пожалеть потом об этом.

«ЭНЕРДЖАЙЗЕР» «ЭНЕРДЖАЙЗЕР»

– Скидки только сегодня, купите батарейки «Энерджайзер».

В метро поражало обилие людей с открытыми ртами – на рекламах. Я пошел напропалую через турникеты. И старушка контролерша остановила меня неожиданно твердым и грубым толчком. Я хотел ударить ее… и я со всей силы швырнул высоко вверх через турникеты свой портфель. У меня заболело сердце. Я вдруг понял слова Канаевой.

– Это ты убил своего Толика! – крикнул я на все метро. – Все, кого ты любишь, – умирают. Даже твой отец, твой Сережа Якушкин, Толик и Ролла!

Он закрыл лицо своими разными ладонями.