Тараф. Криминально- романтический детектив с лингвистическими мотивами

– Григорий с кем-нибудь познакомит.

– Да уж не сомневаюсь!

Валерий надеялся, что останавливать их будут только южнее столицы: гаишники в обычных обстоятельствах склонны придираться в первую очередь к водителям из отдаленных регионов. Водитель, едущий издалека, скорее всего, отдаст деньги не препираясь.

Путешественники проехали мимо нескольких стационарных постов дорожной инспекции, их не останавливали.

– Кажется, в Кишинев въедем без финансовых потерь, – сказал частный детектив, но сглазил. У поста перед въездом в столицу дорожный полицейский взмахнул им жезлом.

– Восемь утра. А ты надеялся, что утром они еще «не разгулялись». Мне подходить с тобой к нему?

– Не надо. Выйди, но просто стой у двери, чтобы он увидел, что я не один.

Валерий читал, что в Америке водитель, когда его тормозит дорожный полицейский, должен сидеть в автомобиле, опустив стекло. Если водитель начнет выходить из машины, у него могут быть неприятности.

В Молдове, как, наверное, во всем бывшем СССР, всё наоборот: выход из машины с документами к патрульному дорожной службы – необходимое проявление уважения к последнему.

Лейтенант дорожной службы говорил по-русски.

– Валерий Ионович, а у вас с автомобильной аптечкой всё в порядке?

– Да, конечно, товарищ лейтенант, готов предъявить.

Давно уж надо говорить: «Господин лейтенант». Но Деметер к этому слову как-то не привык: веяло от него чем-то из советских кинофильмов, в которых со словом «господин» обращались друг к другу белогвардейцы.

– Тогда придумайте сами, что не в порядке, на сумму всего-то в один доллар.

– А курс сегодня какой?

– Как на дрожжах растет, подлец, по радио сказали, что уже двести семь. Но зачем нам мелочиться? Округлим до двухсот.

Когда отъехали, Иза спросила, сколько дал.

– Значит, ты ему просто так подарил примерно полкилограмма полукопчёной колбасы или сыра. Или литр подсолнечного масла.

– Да, да, или три бутылки хорошего пива. А вот на водку не хватит: еще столько же надо добавить. А на хорошее вино – ещё столько же.

Только если бы не отдал, то он бы номера с машины снял. И как в армии говорят: «Можете жаловаться».

На выезде из Кишинева по бокам дороги были возведены стены из положенных друг на друга бетонных блоков. Наверное, построили на случай, если на Кишинев пойдут танки генерала Лебедя29. Генерал в один из дней войны пообещал, что если войска Молдовы не прекратят атаковать ПМР, то он, позавтракав, как обычно, в Тирасполе, обедать будет в Кишиневе, а ужинать в Бухаресте.

Бетонные блоки были исписаны надписями: «Румыны, объединяйтесь!», «Молдова для молдаван», «Смерть манкуртам30!» и прочими в том же духе. Была надпись на русском: «ПМР – не государство, а казак – не человек». Но виднелись и надписи: «Снегур, воюй сам!», «Долой войну!» и рисунок «пацифика»: круг, внутри которого лапка голубя мира.

– Вот, Валера, – задумчиво сказала Иза, – ты до сих пор расстраиваешься, что из полиции уволился. А служил бы – может, пришлось бы воевать. И погибнуть ни за что, как трое наших городских полицейских. Так что всё, что ни делается, к лучшему.

– Да уж, Демжо бы меня точно отправил на передовую. И с Мишкой Шихманом мы бы друг в друга стреляли. Он-то воевал за ПМР.

– С Мишкой Шихманом? Его зовут как в песне Высоцкого?

– Миша Шиманский его зовут, это мы в отделе над ним так шутили. Он на самом деле твой соплеменник. А он нас в ответ называл на еврейский манер. Правда, не всех, а только тех, кто с чувством юмора. Толика – Натаном, Борю – Барухом, а Васю – Соломоном. Говорил, «Василий» переводится как «царственный», а Соломон – царь. Мы эти имена как наши радиопозывные использовали на операциях, начальство еще ругалось.

– А тебя он как звал?

Валерий улыбнулся:

– Лиор.

– Ой, и правда подходит. Можно я тебя так тоже буду иногда называть?

– Ну, зови оставшиеся семь месяцев.

– Подожди пока про месяцы. Кстати, а ведь твоя мама тоже из Приднестровья?

– Да, из-под Тирасполя. Только родни у меня там никакой не осталось. После смерти мамы и не бывал в том поселке ни разу, даже когда в Тирасполе служил. А в связи с чем ты про маму вспомнила?

– Просто в связи с Приднестровьем и твоим приднестровским товарищем.

Валерий хотел рассказать Изе случай из службы в Тирасполе, произошедший в связи с Шиманским, но раздумал.

Однажды Валерия и Василия вызвал к себе начальник их отдела.

– Я вас, товарищи офицеры, пригласил как наших молодых общественных активистов. Тебя, Василе, комсоргом выбрали, а ты, Валерий, лучший политинформатор и активный участник художественной самодеятельности. Оба имеете хорошие служебные показатели и авторитет у коллег. Думаю, сумеете провести дружескую неформальную воспитательную беседу с одним вашим товарищем по поводу атмосферы в служебном коллективе. Товарищ не понимает.

В конце разговора начальник сказал:

– Дело деликатное, политическое и не для огласки за пределами подразделения. Но поговорить надо прямо, по-комсомольски. При этом без всяких грубостей и, не дай Бог, рукоприкладства!

Василе и Валерий задержали после окончания рабочего дня своего сослуживца по фамилии Лашку. Разговор начал комсорг.