Тараф

Спокойно, Валера. Это ложь, обычный женский финт. Они так делают, когда хотят уязвить, вывести из равновесия. Алиса внешне – вылитый ты. И группа крови у нее как у тебя. Не ведись на тупую провокацию, просто не думай об этом. Радуйся, что ты с этой женщиной расстаешься. – Да. Всё так.

Валерий затащил велосипед к себе на пятый этаж, лифт в доме опять не работал. С огорчением отметил, что батарейки в переднем фонаре сели, светит фонарь тускло. Батарейки, в отличие от позднесоветской поры, дефицитом не были (да и вообще не стало никакого дефицита с начала 1992 года), но стоили абсурдно дорого. А фонарь с динамо-машиной на «Турист» поставить нельзя: мешают клещевые тормоза на обоих колесах.

Яичницу готовить детектив не стал: ужин отдай врагу. О разводе и словах Елены о дочери не думал – хватит уже размышлений и терзаний.

Лежа в постели, обсуждал с внутренним голосом дело Богдана Лозы. Решили, что на банальный побег от надоевшей жены непохоже. Особенно если завтра выяснится, что его родители ничего не знают. «Пижоны» к делу точно не имеют отношения – не их стиль, никого неожиданно и анонимно похищать они бы не стали, наоборот… Да и Лоза не дурак, чтобы до такого градуса довести разногласия с «крышей». Боцмана или его брата о том, причастны ли они, и спрашивать не надо: удивятся и обидятся.

Шурик Кабан, глава «предприятия» – конкурента Боцмана, разумеется, тоже ни при чем. Также не его стиль, да и «Лучафэрул» – объект боцмановский. Похитить владельца – все равно что Боцману войну объявить.

4

Kiu bone ^smiras, bone veturas[25]

29 августа 1992, суббота

Валерий в половине шестого утра заехал за Изой на своём Москвиче-2141. Машину он берег так, как это делали советские автовладельцы, его четырехлетнее средство передвижения к путешествию через всю страну было полностью готово. Хотя страна-то маленькая. Главную проблему для Валерия составляло не количество километров, а структура, которую по привычке называли как в СССР – ГАИ (сейчас – дорожная полиция).

Иза прежде всего сообщила о том, что выяснила из вечерних звонков о клубе эсперантистов. Выяснила мало: только то, что руководитель – и в самом деле не филолог, а кто-то с кафедры социальных наук. Обещала узнать больше: пока не все знакомые из отпусков вернулись, в садах своих живут.

Рассказала, что первого сентября в университете будет торжественный митинг по случаю начала учебного года, потом студенты разойдутся, а на всех кафедрах состоятся традиционные первосентябрьские заседания с плавным переходом в традиционные же кафедральные чаепития и винопития. Около часа дня можно подходить на кафедру.

Иза, несмотря на раннее время, не выглядела сонной, была и причесана, и накрашена. Оделась она в платье с крупным аляпистым узором, Валерий тоже облачился в пеструю «колхозную» рубашонку. Почему-то гаишники, останавливая людей, одетых по-деловому, были более придирчивы и мздоимны.

– Валера, во всех моих журналистских удостоверениях написано, что корреспондент я только внештатный.

– Для патрульных это тонкости, главное – слово «пресса» на обложке. Но это все запустим, только если будут по-настоящему придираться.

Валерий закрепил на заднем сиденье гитару Изы в чехле и какой-то старый советский синтезатор. Иза в свое время училась играть на фортепиано, синтезатор отдал кто-то из уехавших в Израиль. Сам Деметер взял чемоданчик с набором своих флуеров и наев, пачку плакатов с фотографией музыкантов их тарафа, в том числе, самого Валерия. Их тараф назывался просто «Тараф». Плакаты выполняли роль афиш: внизу было оставлено свободное место для вклейки информации о конкретном концерте. Если будет настоящая проверка с досмотром на дороге, Валерий планировал рассказывать, что они музыканты, едут к коллегам участвовать в концертах, посвященных «Дню нашего румынского языка».

Выехали из города, миновали скульптуру «Гостеприимство» – рослую женщину, держащую что-то на подносе. Скульптуру горожане называли «Тёща». Деметер подумал, что свою теперешнюю тёщу он никогда в жизни больше не увидит. Традиционных для зятьев плохих отношений с матерью жены у Валерия не было. Наверное, потому, что жила далеко и виделись редко.

Дорога сначала была неинтересной – по Бельцкой степи, впрочем, распаханной ещё в древнейшие времена.

Ехали, слушая новости по автомобильному радиоприемнику «Былина». Иза вставляла свои замечания.

Диктор рассказывал, что Министерство обороны в очередной раз опровергло утверждения о том, что два месяца назад, 26 июня, был сбит самолёт Военно-Воздушных Сил Молдовы МиГ-29, совершавший боевой вылет с целью бомбёжки нефтебазы у села Ближний Хутор, контролировавшегося сепаратистами.

– Значит, точно сбили. – сказала Иза.