Тараканьи бега - 2 (СИ)

— Подземелья фактически принадлежат гиротусам. Ссориться с ними не хочу. И у меня есть разрешения от них на сто восемь жемчужин. Они — будут только мои. Остальное, принадлежащее им, мы не трогаем. Даже если наткнёмся на храм их бога Катарея. Это входит в обязательное условие контракта. Ветогг?

— Зарабатывать проклятие бога подземных вод в подземелье, где протекает река — плохая идея. Я согласен.

— Согласен, — тут же присоединился к нему Креттег.

— Согласен, — после паузы буркнул и Оггтей.

И я выложил золото аванса.

Еще одна небольшая замятня возникла, когда я сказал, что и до входа в подземелья веду отряд сам.

— Чего не Кеттара? — опять буркнул Оггтей.

— Того, что командир я, — но я не военный, и предпочитаю, чтоб меня понимали: — И у меня высокое Восприятие…

— Ха! У Креттега — тоже.

— Я даже не буду спрашивать сколько. Потому что у меня — выше. Кстати, Ветогг, ещё ко мне полезешь, не посмотрю, что ты нужен — добавочная пара клыков будет висеть здесь! — ткнул пальцем я в ожерелье. — А о моём Восприятии… Когда вы подошли ты, Оггтей, прятался — вон у того куста, а ты, Ветогг, — в той низинке. А путь до входа в гору я туда-сюда уже прошёл и, если что изменится — замечу.

— Так, орчи, — лениво вступила Кеттара, — подписались? Деньги взяли? Подчиняйтесь.

— Командуй, — кивнул мне их маг.

— Порядок следования: первым движется Оггтей, далее группой мы, Кеттара — последняя. Двигаемся отрезками. Их границы я буду указывать. Первая — скала в виде гриба. Оггтей, видишь?

— Да.

— Пошли.

На самом деле — это был завершающий экзамен для них: если бы во время прохода опять возникли какие-нибудь непонятки, разборки, упрямство, я бы с ними дальше не пошёл — разорвал бы контракт и отправил домой. Пришлось бы платить неустойку — ещё шесть золотых, но жизнь дороже (конкретно: двадцать четыре). Мы с Таррой ушли бы внутрь — там был неподалёку ещё один выход, ниже и за скалами, и она — по своим делам, а я — назад в город, к жрецу с двенадцатью его жемчужинами и отчётом. М-м-м… Может быть, не сразу. Может — на следующее утро.

Но когда двинулись, то даже брюзгливое выражение на морде Оггтея пропало. Он стал собран, дисциплинирован и даже позитивен. Например, когда я ему указал на колонию грызунов («—Мелкисы, господин.») и молча, пальцем провел дугу, огибающую их, он одобрительно качнул головой: мол, не ожидал, что ты эту мелочь учтёшь.

Или не только они проходили последний тест на профпригодность?

Ко входу мы подошли без четверти четыре. Я в одиночку глянул, как там внутри? Ничего не изменилось: узкий проход — небольшая пещерка — два прохода. Один — тот самый, который пойдёт вниз, а про второй Чи-сан предполагала, что он уходит вглубь. Вышел.

— В четыре начинаем. В 15–55 будьте готовы. Здесь! Тарра — за мной. Вам — не входить.

Наверное, всё-таки самым последним диагнозом было это: если бы услышал от них сальность, увидел дурную ухмылку — не оборачиваясь, бросил бы золото и — прощайте! Хотя… Судя по напрягшейся фигуре орчанки, вот, она могла бы и обернуться, и тогда… Но:

— Ждём, — моментально деловито ответил Ветогг. — Оггтей, доставай мясо — успеем пережевать.

Впрочем, и для них эти минуты были самым последним шансом — могли бы и уйти. Если бы вернули аванс — так и вполне легитимно. Но они дождутся. Не уйдут.

В пещере я рассказал девушке о её “парасистемном” проклятии и об Очистителе.

— Ты не перестаёшь меня поражать.

— Рискнёшь?

— Да!

Я достал стержень-усилитель, она и его встретила покачиванием головы.

— Раз согласна, извини, но… Я боюсь, что только моего уровня маны не хватит. Я использую накопитель. Зарядка — золотой.

— Торговец! — захохотала она. — Отдам! — и смех утих. И она вся подобралась — аж зубы заскрипели! — Давай!

Что ж, что один золотой для неё — смешная сумма, запомним.

Сработало.

Она стремительно переоделась — исчез мой доспех разведчика, на мгновение мелькнули её голые ноги, мои трусы, моя, едва не лопающаяся на её груди майка, блеснула зелень кожи плеч и ног, но тут же всё накрыли латы — кожа с металлическими вставками. Нет, никаких бронелифчиков или кевларовых мини-бикини — штаны от пяток, куртка, прикрывающая всю шею, и с рукавами до ладоней. И кожаный же с металлом шлем. (А под шлемом — почти прямо ото лба — три косы. Две прикрывали виски, а третья, самая толстая — затылок и шею.

И тут же мой доспех оказался передо мною на земле. Аккуратно сложенный. И два золотых сверху.

— Спасибо. Даже расставаться жалко. Качественная вещь.

— Я говорил — один золотой.

— Второй за твоё бельё. Выкупаю.

Я молча всё убрал. Спорить с покупателем, предложившим сумасшедшую цену — не в моих правилах. А предложить: «Дарю!» — не позволил Этикет. Он буквально взвыл: «Дарить орчанке из высокой семьи свои трусы?! Ты для начала хоть переспи с нею!» Секс на эту реплику деловито промолчал. Но голову опять заволокло мутью, я шагнул к ней, однако, она стояла ближе к выходу — и вышла раньше.

«— Нет, но вот же гадина, оказывается! — выдохнула рыжая.

«— На пять минут? Господин, опомнитесь! Сделайте девушке красиво! И уж не впопыхах…