Тараканьи бега

– Ах, вот оно что! Теперь понял, - ответил Стрекозов.

– Правда, победить в этом конкурсе очень сложно. Надо тащить общественную нагрузку, учиться на "отлично" и иметь примерное поведение. На поздравление обычно из Совета Дружины берут, но там такие козлы!..

– Да, это конечно минус. Но раз целоваться с Генеральным секретарем тебя не устрашает, конкурс мы поможем выиграть. Можем о тебе статью написать как о пионере-герое. Ты клад, случайно, не находил?

– Пока нет. Но есть одно место на примете. Знаете, дядя Стрекозов, статья - это, конечно, хорошо, только никто вашу статью читать не будет. У нас в классе газет не читают!

– А ты возьми сотню газет и ходи всем показывай! Во, говори, про меня статья!

– Я решил, что самое лучшее на сборе металлолома выехать, - заметил Максим Иванов.

– Тоже хорошая идея, - одобрил Стрекозов. - Я знаю один завод, там до фига разных железок во дворе свалено. Мы интервью брали у начальника цеха. Металлолома этого там завались, надо только место знать в заборе. Если хочешь, я тебе покажу.

– Правда? - обрадовался Максим. - Это было бы круто!

– Ясное дело. Главное, сторожу на глаза не попадаться, он тебе уши оборвет. Сторож, как ты сам наверное знаешь, не любит, когда что-то с завода уносят, даже если это что-то лежит без дела вот уже года три и никому на фиг не нужно.

– Класс! - восхищался пионер. - Я попозже приду, вы мне план нарисуете, чтобы не откладывать резину в долгий ящик...

– Заходи, конечно, - пригласил Стрекозов. - Но план я тебе могу и сейчас нарисовать.

Стрекозов достал блокнот и на вырванном листе нарисовал пионеру, как пройти к заводу "Заветы Ильича" и где находится дыра в заборе.

Довольный Максим поблагодарил дядю Стрекозова и побежал к себе.

– Счастливец, - подумал Стрекозов. - Вырастет, сможет прочитать "Билла Штоффа" в полном объеме. А мы должны мучиться, переживать и работать в поте лица, не зная даже, чем наш роман закончится.

Стрекозов вздохнул и пошел домой придумывать очередную главу.

Глава следующая, в которой Света собирается замуж

И поведала она королю и Мерлину, как однажды, еще когда была она девицею, она пошла доить коров, и там повстречался ей рыцарь горячий и почти силой лишил ее девственности.

Томас Мелори "Смерть Артура"

Как ни обидно, но в туалете человек проводит значительную часть своей жизни, особенно если туалет совмещен с ванной. Может быть поэтому, а может по причине совсем уж неведомой, все знакомые Дамкина и Стрекозова тщательно приукрашали двери этих заведений какими-нибудь значительными табличками, откуда только не снятыми.

У Карамелькина на туалете висела внушительная табличка: "Комиссия по контактам с общественнымм организациями", у Бронштейна - "Амбулатория", у Сократова - грустная "Не влезай - убьет!" и чуть ниже - "Посторонним вход воспрещен".

У литераторов Дамкина и Стрекозова раньше висела очень оптимистичная "Проверено, мин нет!", но потом они ее сняли и повесили попроще "Кабинет". Эту табличку Стрекозов украл в одной из редакций и сначала хотел подарить редактору Однодневному.

В самом сортире висели два ящика. На одном было написано "Для Стрекозова", и в нем лежали свежие стихи Дамкина, а в другом - с точностью наоборот. Стихи стоили друг друга, и редкий листок бумаги выходил обратно из этого "Кабинета". Но зато такая цензура всегда пропускала сквозь свое сито только действительно талантливые произведения!

Секретарша литераторов Света вышла из уборной со стопкой мятых листов в руках.

– Это просто возмутительно! - сказала она Дамкину и Стрекозову.

– Э! - воскликнул Дамкин. - Там же написано "Для Дамкина" и "Для Стрекозова"! Остальным читать нельзя! Следует пользоваться туалетной бумагой!

– Как будто у вас есть туалетная бумага!

– Бумаги у нас нет, - флегматично согласился Стрекозов. - Поскольку нет денег на бумагу...

– Бумаги нет, но это не повод, чтобы читать этот маразм! - Дамкин отобрал у секретарши листы. - Надо было просто использовать по назначению!

– Но это же пошлость!

– Где? - Дамкин взглянул на верхний листок и прочитал:

– Секретарша по имени Света
На кровати лежит не одета,
Ах, какая красивая эта
Обнаженная девушка Света!

– Или вот это, - воскликнула секретарша литераторов, помахав потрепанной салфеткой:

– В джинсах пепельного цвета
Рассекает вечность Света.
Сотни роз дарил я Свете!
Жаль, она теперь в декрете...

– Разве это пошлость? - удивился Дамкин. - Это сама жизнь.

– По-моему, очень вдохновенное и красивое четверостишие, - согласился Стрекозов.

– Как вы можете так жить? Вместо того, чтобы писать разные неприличности, искали бы лучше работу! У вас нет денег даже на хлеб.