Тараканьи бега

То есть обе не против. Интуиционная поддержка – это хорошо, а что именно эльфийка рассказала об отсрочке – не аргумент.Уровень я наверняка взял, а если б меня накрыло прямо в бою – кто б перед нею щит держал? Но есть другое: я помнил, как она говорила про “моё дерево”. Так притворяться перед “нубом” – смысла нет, я ничего сакрального про “дерево” не знал, и кто угодно из мне подобных – вполне вероятно тоже. Да и… Она ж сама требовала, чтоб ночь мы проводили в разных помещениях… Да и… Повредить она мне не сможет, а обворовать? Так захочет, просто отберёт, да и всё.

– Я решу. Идём, – опять кивнул я на дверь.

– …И чего мы ждём? – через десяток секунд поинтересовалась Таурэтариэлль.

– У нас знак вежливости – пропускать дам вперёд.

– Забавно. У вас, наверное, очень безопасный мир. Здесь впереди идёт хозяин, показывая, что бояться нечего.

– Извини,– пожал плечами я.

– Как легко ты извиняешься перед женщинами, – качнула головой эльфийка.

Мне осталось только ещё раз пожать плечами. Кажется, у них всё ещё длится «Man's Man's Man's World»… Хотя в России он не прекращался тоже. Разве что обиходной вежливости стало больше.

В камере с личинками она поначалу брезгливо поджала губки, скосила на меня глаза: «Это ты про это “мясо” упоминал?», но оглядела всё внимательно, особенно, когда наткнулась взглядом на вросшие в древо фигуры женщин. Аккуратно ступая, стараясь не наступить на серебристую корочку подсохшей слизи, подошла к одной, пригладила её плечи руками. Постояла, оглянулась, вздохнула, и опять же очень осторожно подошла к следующей и опять… Впрочем, на этот раз она коснулась щёк. Потом опять, опять.

Я не стал мешать, надоедать, идти следом, что-то указывать, объяснять. Пусть делает, что хочет. Тем более, что личинок и то, что вокруг них, она оглядела тоже. Рейнджер же. Ей, и без слов, всё должно быть, ясно. Я подождал её у перехода в нижний зал. Думал, она всё-таки что-то спросит – нет.

Да, слов ей было не надо: Катли её не удивила. Она обогнула меня, спустилась, подошла к древу, встала перед Катли на колени… Поднялась, повернулась ко мне:

– Я ночую здесь.

Подошла. В руках у неё появился полотняная сумка. И женщина поочередно начала показывать мне:

– Хлеб. Вяленое мясо, овощи, свежие фрукты. Вода есть?

– Да.

– До утра хватит?

– Да. А у тебя? Потому что, вон то… – и показал на мерно падающие капли.

– Помню. У меня воды в достатке тоже, – и она внимательно на меня посмотрела: – Ты продолжаешь удивлять. Это о тебе было оповещение? Про улыбку Катли?

Я кивнул.

– Ладно, потом поговорим. Сейчас ты уходишь и раньше, восьми завтрашнего утра здесь не появляешься. И ранее семи утра наружу носу не кажешь!

– Э! Это вообще-то моё дерево!

Я здесь хозяин! Она явно хотело ответить что-то достаточно резкое, но укротила себя.

– Твоё. И я почтительно прошу дать мне уединение на сегодняшнюю ночь. И почтительно прошу не испортить всё, высунувшись раньше времени прямо на затаившуюся летягу!

– Не испорчу, – хмыкнул я, повернулся и пошёл наверх.

Как ни странно, она пошла следом. И стоило мне выйти в зал с личинками, я понял, зачем: дверь за мною захлопнулась.

« – Эх, а мы затвора не увидели.

« – Да у неё опыта больше. Рейнджер! Куда смотреть – знает, что искать – знает.

« – Но ты её, хозяин впечатлил!

« – Интересно будет взглянуть на неё завтра. Точнее – не на неё, а…

« – Ага, сменит она свой балахон или нет?

« – Так сказать, для совместной утренней трапезы. Ради чего-нибудь вроде чайной церемонии.

« – Ну, да! Как можно “чайную церемонию” проводить не в облегающем платье с вот такенным вырезом!

Всё! – прервал я женский трёп. – Сколько мне до окончания действия напитка слёз?

« – Я слежу. Ещё семь минут. Только, господин. Посмотрите на сумочку, обратите внимание на вышивку.

Да, рисунок не был ярким, но глаза радовал.

« – Вот, давайте и мы порадуем глаза Катли. Мне показалось или в сумочке есть что-то вроде скатёрки?

Ей не показалось. Я поднялся совсем наверх, тоже закрыл двери на нижние этажи, запахи, тянущиеся от гор мяса, отсекло, а оставшееся постепенно рассеялось. Правда, поначалу несколько давили на психику дребезжащее повизгивание летяг, но и к нему я со временем пообвыкся.

И взялся за сервировку. Пара моих земных девиц – та актриса, к примеру, считали себя интеллигентными и умели морщить носы, когда на шашлыках на природе всё близко к природному и происходило. Кстати, обе люто ненавидели одноразовую посуду. Причем, вторая, которая не из театра, так та ещё ненавидела посуду мыть. Догадываетесь, на кого она это дело спихивала? Так что, не смотря на её четвёртый размер, долго она со мною не продержалась.

А вот другая… Во-первых, никогда не забывала артистично посудой восхититься, во-вторых, ночью побаловать уже меня, а в-третьих, утром принять деятельное участие в уборке… Жаль всё-таки, что она меня бросила. Нет, тут тоже – разыграно было так, что это я как бы от неё ушёл, но, когда заскучал, поговорил с её подругой – той ещё ехидиной! – и она мне всё по полочкам разложила.