Таран и Недобитый Скальд

— Ну иди под стол… — Мы с Улой выставили вперед кресло наподобие противотанкового ежа и окопались за тумбочкой. То есть окопалась только я, а Ула ловко схватил со стены топор и приготовился к обороне, вероятно, вспомнив уроки своих воинственных родственничков. С боевым топором наперевес и прореженными рыжими кудрями Ула страсть как напоминал картинку из учебника по всемирной истории. Этакий грозный берсеркер, у которого мухоморы уже из ушей лезут. И до того он хорошо смотрелся, что Шандор даже опустил пистолетик и зачарованно уставился на Улу. Впрочем, в пистолете надобность в любом случае отпала — как и все тогдашнее оружие он был однозарядным. Так что теперь преимущество было на стороне рыжего…

Ула грозно выставил вперед нижнюю челюсть, почесал обухом топора за ухом и невнятно промямлил:

— Ну че делать будем?

— Драться… —неуверенно произнес Шандор, поглядывая на топор и бочком по стеночке пробираясь к алебарде, висевшей над графским камином вместо традиционной утыканной рогами головы.

— Куды прешь? — вскинулся Ула, поигрывая топором. — Не балуй у меня!

Шандор покорно затих, поглядывая на моего Помощника подозрительно влажными глазами. Ула тоже нерешительно переминался на месте, не зная, что сказать. Да, боевой запал недобитого скальда улетучивался прямо на глазах. Я напряженно ворочала заплесневевшими остатками серого вещества в черепушке. Как же выпутаться из этой ситуации? Ах, как некстати эта дурацкая разборка с Шандором! Ула только перешел к самому интересному… Ну что же делать? Не вырубишь же в самом деле бедного мальчика топором, это как-то… неприлично, мы ж не Раскольниковы какие! И конструктивного диалога тут не слупишь, потому как помутнение рассудка у малыша налицо. Ох, ну что же такого было в этом дурацком журнале, что Шандор так возненавидел мужчин?! А ведь был таким тихим, скромным мальчиком, стихи читал…

Шандор вдруг метнулся к камину, хватанул оттуда алебарду и выставил ее перед собой. Выражение лица парня не предвещало ничего хорошего. Алебарда была раза в полтора больше топора и вроде даже заточена… Ула затряс коленками, представив, как Шандор педантично раскладывает его по жестянкам с надписью “Паштет по-скандинавски”.

— Э-э, ваше сиятельство, может, все-таки договоримся? — заюлил Ула, осторожно пробуя лезвие своего топорика. По вытянувшемуся его лицу я поняла, что на лезвии можно было хоть трепака плясать, даже пятки щекотать не будет.

— Ни за что! — всхлипнул Шандор и примерил алебарду для броска.

Бумс! Сверху прямо из воздуха на аристократическую макушку опустилась уже знакомая дубина. Шандор закатил глаза и изящно сполз по стеночке. Из портрета мрачной бабы в пудре высунулась Мэри Джейн:

— Здорово, братва! — прохрипела она, размахивая дубиной. — Рано мы с вами распрощались! Ну че вылупились-то, пятки в руки, подолы в зубы и давайте отсюда! Ща пацан очнется, не хотелось бы второй раз охаживать, хлипкий больно!

Ула первым внял совету дружественной суфражистки и пулей вылетел из кабинета. Я вежливо поблагодарила девушку и последовала за ним. Ула спринтером летел по коридору, пыхтя и бормоча молитвы. Я догнала его, схватила за полу и просипела, отдуваясь:

— Да погоди ты, бегун хренов! Куда несешься ты, Швеция-тройка? Не дает ответа…

— Это она меня избить прилетала! Она маньячка, я знаю! — провыл Ула и прибавил ходу.

Я неслась за ним, боясь выпустить из рук его костюмчик и отлететь к какой-нибудь стене. Наконец на втором этаже мне удалось на полном ходу втолкнуть Улу в какую-то раскрытую дверь. Парень по инерции пролетел еще пару метров, но, со звоном врубившись в стену, понял, что что-то не так, и остановился.

Пока Ула осторожно отцеплял кудри от кирпичной кладки и прикидывал, какого цвета теперь его личико, я огляделась. Ба! По странному совпадению мы попали в комнату Шандора! Ну теперь-то я узнаю, что такого было в этом дурацком журнале, что Шандор стал похож на мою бывшую учительницу математики, от воплей которой полкласса выносили с сердечным приступом.

Я принялась шарить по периметру, отыскивая заветный журнальчик. Перед этим я предусмотрительно подперла дверь стулом. Ула же причитал:

— Почему я? Господи, ну почему-у?! Мало того, что моя собственная подопечная приняла мои уши за аккордеон и растянула их как меха, мало того, что она посадила мне фонарь под глаз… два фонаря, учти, Господи, так меня еще и преследует какая-то извращенка, хуже сказать, феминистка с комплексом Клары Цеткин и дубиной как у Ильи Муромца! Ох я несчастный, непонятый, недобитый!!!

Я с интересом прослушала жалобы на жизнь в исполнении бывшего скальда. Вот елки, а что ж тогда мне говорить? Мало того, что мужчины мне попадаются все какие-то хлипкие, истеричные, так они еще гаснут с первого удара! Где справедливость? Вон в углу сидит мой Помощник, ревет как институтка, у которой отняли сумочку с завернутым в платок двугривенным, да еще и манией преследования страдает. Эх, видно, хорошо Мэри Джейн его приложила… Опа! А вот и журнальчик! Блин, вот невезуха, на французском написано…