Таран и Недобитый Скальд

— Именно, — ничуть не смутившись, закивал Ула. — Предлагаю тебе действовать самой. Все равно коридор откроется только через несколько дней, а я даже еще толком не знаю, та ли это жизнь, которая нам нужна…

Я тяжело плюхнулась на кровать кучей бархата и батиста. К вечеру этого сумасшедшего дня от меня только и осталось, что куча тряпок. К тому же я не обедала и осталась без ужина по вине этого малахольного англичанина, который уже, наверное, нажрался всем тем, что послал ему добренький Ларсен с кухни. Остаться без обеда и ужина — испытание крайне тяжкое и неприятное, поэтому я начала обдумывать вероятность марш-броска в кладовку с последующим ее опустошением. Тут, к несчастью, я заметила заботливо накрытый столик, скромно стоящий у окошка. (Почему к несчастью, узнаете позже) Я возрадовалась, как голодная гиена при виде падали, и накинулась на еду. Ула грустно сглотнул слюну и примостился рядом, подперев щеку ладошкой.

— Присоединяйся, — прочавкала я.

— Не имею возможности, — вздохнул бесплотный дух.

Я пожала плечами и отхлебнула вина (чтоб у меня язык в трубочку скатался!). Интересно, а как Ула изыскал возможность напиться? Чтобы не молчать, я решила подыскать какую-нибудь тему для разговора:

— Ты не знаешь, что такое Бресарпс? — вспомнила я старую ведьму.

— Ах, это… — Ула грустно созерцал кучку пирожных. — Это такое место в Скандинавии, вроде Лысой горы в Малороссии. Все ведьмы собираются там на шабаш. Вообще-то полностью оно называется Бресарпс Баккар — Холмы Бресарпс.

Теперь понятно, почему старушка не испытывала желания видеть меня в Бресарпс. Я создала бы… как это лучше выразиться… конкуренцию деревенским колдуньям. Живое воображение тут же нарисовало меня на метле, окруженную топорами на изготовку и вопящую: “Хай, туса!!!”

Я вздохнула. Вполне возможно, я вообще никогда не выберусь отсюда, так что на закате лет можно будет слетать и в Бресарпс — проверить старушек на закалку и выносливость. А что, устрою там танец с топорами или народную игру “Лови топор! Что молчишь? Поймал?” Да, широкая у меня будет перспектива для развлечений…

Ула деликатно покашлял, показывая, что хочет что-то сказать.

— Чего изволишь, дух?

Дух изволил осведомиться:

— Ларсен говорил тебе, чтоб ты не ложилась спать?

— Говорил, говорил, — пробурчала я. — Вот вставлю себе спички в глаза и всю ночь буду лезгинку отплясывать. С выходом и ножом в зубах. А Джеральда посажу играть на ложках.

— Почему на ложках? — заинтересовался мой Помощник.

— Добавлю русской экзотики, — отрезала я. — Пусть слуги потом говорят, что в доме завелся танцующий барабашка с грузинскими корнями и русской душой. Или еще чего-нибудь покруче придумаю, — я потерла руками глаза и зевнула. — Вот елки, спать, как назло, хочется. Позвать, что ли, Мэри Джейн поболтать. Пусть расскажет про нелегкие будни суфражисток.

Ула заметно побледнел:

— Ты… хочешь позвать эту?.. Эту бабу с папиросой? Эту морально неудовлетворенную стерву с комплексом Розы Люксембург на фоне маниакально-депрессивного психоза и ярко выраженных садистических наклонностей?!

Я покивала важно:

— Ее, ее родимую. Только вот про Розу Люксембург ты загнул. По-моему, у нее был какой-то Карл. Какой, правда, не знаю. Ну Маркс, наверное. Больше вроде некому.

Ула истончился, погасил подсветку и забился в темный угол. Оттуда он принялся митинговать дрожащим голосом:

— Ты же обещала ее не звать! Смотри, уйду от тебя! Дадут тебе какого-нибудь средневекового домостроевца, он тебя научит любить и уважать простых парней!

Я слегка испугалась. Любить домостроевца не входило в мои планы.

— Да ладно, горячий скандинавский пацан, пошутила я! Выползай из уголка-то. Так и быть, не буду звать Мэри Джейн, своими силами обойдусь!

Ула, слегка вибрируя от пережитого ужаса, вылетел из угла, но приближаться побоялся. Он тихонько застыл у двери с укоризненно-испуганным выражением на личике. Точно такое выражение лица было у одной школьной практикантки, когда мы прислонили к двери швабру с намотанным на нее мусором (в прямом смысле этого слова) и бедной девушке “посчастливилось” открыть дверь. Помнится, тогда практикантка, отвопившись, сменила тему и послала всех… за журналом. Я решила последовать ее примеру и тоже сменила тему. Вполне миролюбиво я произнесла:

— Ну не хочешь говорить о Мэри Джейн и не надо! Давай лучше поговорим об оборотне. Как раз ночь на дворе. Вот ты считаешь, что все это правда или плод безудержной фантазии суеверного крестьянства?

Ула, как ни странно, начал поддерживать крестьян:

— Оборотень вполне может существовать, — профессорским тоном забубнил он. — В средние века, когда люди были в большем единении с природой, человеку было свойственно испытывать желание слиться с окружающей средой. Это способствовало пробуждению животных инстинктов в душах, не искушенных прелестями цивилизации…

Я замахала ручками, призывая лектора остановиться:

— Браво, мэтр, браво! Но, пожалуйста, ближе к делу.

— А если ближе, то фиг его знает, — неожиданно отступил Ула. — Все может быть. Я даже живого вампира видал, а оборотень тот же вампир, но с другими заморочками.