Тарантул

- Ничего не поделаешь. Такой клубок запутали. Провокацией занимаются, мерзавцы. И так бесцеремонно… Чувствуют, что скоро им конец. Начинают кричать «капут»… Откуда они это словечко подцепили? «Гитлер капут!» - передразнил он кого-то. - Ну, а у тебя как?

- У меня? - переспросил Иван Васильевич, усаживаясь в кресло. - У меня серьезное дело. Готовлю встречу. Послушай, Костя, ты ведь когда-то бил педагогом? - неожиданно обратился он к майору.

- Ну, что ты выдумал, какой я педагог!

- Ты же сам рассказывал.

- По приказу Дзержинского работал в колонии с правонарушителями. Но когда это было!

- Все равно…

- Что значит - все равно? Зачем это тебе понадобилось? - подозрительно спросил майор.

- Хочу тебя просить…

- Сгинь, сгинь, Иван! - перебил его Каратыгин. - И слушать ничего не хочу! Мне приказано в баню, затем побреюсь - и спать. Двое суток буду спать… Устал я, голубчик.

Иван Васильевич спокойно выслушал протест и невозмутимо продолжал;

- Вот, вот… Я как раз и хочу предложить тебе дня два отдохнуть. В баню сходишь, отоспишься и все, что хочешь… В семейной обстановке, с хорошими ребятами.

- Не уговаривай, пожалуйста. Знаю я твой отдых! У меня и своих дел по горло.

- Подожди, Костя. Сначала послушай. Я убежден, что моя просьба тебя устроит.

- Да ты посмотри, на кого я похож!

- Вид у тебя великолепный! Как раз то, что нужно. Небритый, грязный, глаза осоловевшие… Просто залюбуешься!

Все это Иван Васильевич сказал с таким восторгом, что майор не выдержал и засмеялся.

- Ну, ладно. Не издевайся. Говори, что у тебя, - согласился он, но сейчас же предупредил: - Но имей в виду, если это действительно отдых, как ты заявил…

- Да, да Это отдых, Костя. Вот послушай. На празднике пограничники перехватили одного растратчика, выпущенного гитлеровцами из тюрьмы и завербованного. Перебросили ею к нам по заливу…

Иван Васильевич подробно рассказал другу о задержании Казанкова, о его допросе, о письме, о Завьялове и перешел к изложению плана.

- Тарантул - это кличка. Мальцев не настоящая фамилия. Нам уже не первый раз приходится с ним встречаться. Думаю, что участок Ленинградского фронта - его специальность, и готовился он к этому давно Помнишь в позапрошлом году дело с. ракетчиками? «Круг однорукого»? Мы тогда большую группу выловили…

- Ну, ну…

- Затем, в прошлом году, дело с аммиаком. Это все он, Тарантул. Сын его погиб. Помнишь, с крыши сорвался?

- Ты думаешь, - сын?

- Да. Теперь это точно установили.

- Значит, до войны он жил в Ленинграде, - задумчиво произнес Каратыгин.

- Ну ясно. Теперь я установил, где он раньше работал. Он химик… Слушай дальше. Завьялова мы помогли отправить в командировку, квартиру его отремонтировали, и вчера там поселились Миша Алексеев и одна девочка. Они под видом детей профессора встретят Мальцева…

- У-у… - протянул Каратыгин. - Это, знаешь, рискованный план.

- Плохой?

- Не-ет… Этого я не сказал. План смелый, но рискованный. Тарантулом его прозвали не случайно. Надо думать, что он не дурак. Недооценивать врага не годится, Ваня.

- Переоценивать и бояться тоже не следует.

- Все это гак… Ну, а что ты от меня хочешь? - спросил майор.

- Мальцев должен приехать дней через пять. За аптекарем мы следим… Я хочу, чтобы ты, пока есть время, пожил бы с ребятами вместо Мальцева. Выспишься, отдохнешь..

- Зачем это?

- Надо, во-первых, испытать их и подготовить… затем снять психологическую напряженность. Ты, как педагог, должен понимать, как они себя чувствуют. Они как туго натянутые струны сейчас. Я, конечно, поработал с ними… как умел. Но прорепетировать, устроить маленький экзамен необходимо. Посмотреть, справятся ли они. Еще не поздно. Можно и отказаться от этою плана. За Алексеева я почти спокоен. Он бывал в серьезных переплетах, а вот девочка… не знаю.

Каратыгин задумался. Он понял, что волнует Ивана Васильевича, понял, почему тот обратился именно к нему, и понял, что отказать в такой просьбе нельзя.

- Та-ак… - протянул он. - Значит, ты хочешь, чтобы я превратился в паукообразное насекомое… Ну что ж… Дело серьезное. Надо соглашаться. Пойдем к начальству…

9. Гость

В квартире профессора Завьялова четыре комнаты, ванная, кухня, большая прихожая. Утром и вечером Миша с Леной топят все печи, подолгу держат открытыми форточки, но сырость запущенного жилья прочно держится. После ремонта пахнет краской, клеем и еще чем-то острым, неприятным, отчего щекочет в горле и болит голова.

Миша, затопив печи, ушел в свою комнату готовить уроки. Лена вымыла посуду, убрала в буфет и взялась за тряпку. Не считая запахов, вид у квартиры был вполне жилой. Полы и окна вымыты, мебель расставлена по местам, картины повешены, оставшиеся и сваленные в кучу книги разложены на полках, по девочка никак не может успокоиться. Ей все время кажется, что следы недавнего ремонта слишком бросаются в глаза и где-то есть недоделки, непорядок.