Тарантул

Иван Васильевич раздумывал над материалами дела. План диверсии врага сводился к тому, что в назначенное время в Московском районе одновременно будут взорваны несколько крупнейших хранилищ аммиака. Члены шайки Брюнета вслед за взрывами устраивают панику сигналами химической тревоги (рельсы развешаны всюду) и криками: «Газы! Газы!»

Сообщение, полученное от Алексеева, лишний раз подтверждало имеющиеся данные. Материалы разведки полностью раскрывали немецкий план и всех его участников, кроме одного. Тарантул… Это главный руководитель. Кажется, немец, отлично владеющий русским языком и знающий город. Радиопередатчик у него. Близкое отношение к Тарантулу имеет только атаман воровской шайки, Брюнет.

С арестом всей этой шайки Иван Васильевич медлил. Хотелось захватить главного, обер-бандита, - Тарантула. Выследить его пока ещё не удалось. Пока ещё не установили точно даже настоящую национальность и подлинное имя Тарантула. Ленька Перец и Ваня Ляпа слышали кличку, но не знают и никогда не видели его в лицо. По материалам, никто, кроме Брюнета, с Тарантулом не встречался.

Размышления Ивана Васильевича прервал телефонный звонок.

- Слушаю.

- Товарищ майор! Трифонов у аппарата. Вынужден доложить по телефону. Без вашего распоряжения задержал Семена Петровича.

- Что случилось?

- Пришла девчонка Нюся с запиской. Они предупреждены и собираются скрыться. Надо действовать.

- Кто предупредил их?

- Письмо какое-то украли у Алексеева.

- А где эта Нюся?

- Задержал.

- Хорошо. Высылаю машину.

Майор повесил трубку. Размышления кончились. Обстоятельства сами назначили срок операции. Он нажал кнопку звонка.

Преждевременные действия Трифонова были вызваны необходимостью. Иначе он поступить не мог, и теперь надо действовать быстро…

* * *

Дождь не мог испортить хорошего настроения Миши. Последние два дня принесли много приятного. Нашёлся отец. Ответственное поручение Ивана Васильевича он выполнил хорошо.

Миша завернул в бумагу остатки лососки и пошёл к трамваю. Он заехал домой, связал в узел пальто, шапочку, ботинки, чулки и два платья для Люси и отправился в детский сад.

«Черт его дери, этот противогаз, - думал Миша, приближаясь к детскому саду. - Какой он тяжёлый, даже плечо ноет. Надо было оставить в кубрике». Мальчик перехватил узел в другую руку и поправил противогаз.

В детском саду его встретили, как всегда, приветливо. Заведующей не было, но воспитательница, узнав о цели прихода, сама привела Люсю.

- Здравствуй, Люсенька! - Девочка по привычке подставила щеку. - Как ты живёшь?

- Хорошо.

- Сегодня я тебе целую кучу новостей принёс. Папа письмо прислал. Слышишь, Люся?

- Слышу.

- Он па фронте за нас воюет. Слышишь?

- Слышу.

- А почему ты не радуешься?

- Я радуюсь.

Воспитательница с улыбкой слушала этот диалог, переглядываясь с бухгалтером Марией Ивановной.

- Хочешь, я тебе письмо прочитаю? - предложил Миша.

- Хочу.

Он медленно прочитал письмо. Люся слушала внимательно, но не выражала при этом ни особой радости, ни печали. Миша не понимал, что она отвыкла от него, плохо помнит отца и к тому же стесняется посторонних.

Через десять минут после ухода брага, когда Люся вернётся к своим подругам, все эти новости будут шумно обсуждаться детворой. «Люсин папа жив! На фронте! Люсин брат приходил! Он моряк, на лодке катается!»

Свидание с братом было всегда большим событием, и Люся ходила героиней дня, пока детей не отвлекало какое-нибудь новое происшествие.

Миша этого не знал.

- Я папе ответ написал… От тебя тоже послал привет. Ты бы нарисовала ему что-нибудь на бумажке, а я пошлю… Ладно? В следующий раз приготовь. Слышишь?

- Я наши самолёты нарисую.

- Ну, хоть самолёты.

- Или танки на колёсах.

- Ну вот… А теперь надо будет примерить твои обновки. Я тебе обещал одежду купить. Моё слово - закон!

Миша развязал узел и начал раскладывать вещи. Противогаз мешал, сползал на бок. Он снял его и повесил на спинку стула, на котором сидела Мария Ивановна.

- Заботливый у тебя брат, Люся, - сказала воспитательница, принимаясь за дело. - Снимай ботинки.

Из кухни пришла кладовщица, увидела подарки и заахала.

- Это не всё, - гордо сказал Миша. - Дома остались перчатки, валенки и ещё что-то…

Женщины захлопотали вокруг девочки. Не утерпела и Мария Ивановна. Но как только она встала, стул с висевшим на спинке противогазом упал. Она подняла стул, а противогаз положила тут же на скамейку.

Через несколько минут переодетая Люся, по просьбе женщин, ходила по комнате, поворачивалась, приседала, наклонялась. В канцелярию зашли ещё две няни и повариха, благоволившая к Мише за кошку. Затем на девочку надели верхнюю одежду, и снова Миша краснел от смущения, не зная, куда деваться от похвал.

- Ну и брат у тебя, Люся! Пойди поблагодари его, - говорила повариха, - скажи: «Спасибо, братик», - обними его…

Люся подошла к Мише. Лицо девочки светилось счастьем, гордостью за брата. Она не знала, что сказать, но всякие слова её показались бы Мише лишними.