Тарантул

Майор помолчал. Васька оглянулся на Буракова, но тот сидел серьезный и не улыбался.

— Теперь ты скажи мне вот что. С какой стати ты ударил его?

— Когда? Когда мы его к себе привели?.. А за что он меня бил? — загорячился мальчик.

— Подожди… Я говорю о первом случае. Когда ты с ним встретился. Кто тебе разрешил его задержать и драться? Подожди, сначала выслушай до конца, — строго сказал майор. — Если бы ты неделю тому назад увидел ракетчика и между вами произошло то, что произошло сегодня, я бы тебя похвалил. Вчера же ты прекрасно знал, что нужно было делать. Тебе объяснили, что за ракетчиком нужно следить: постараться узнать, где он живет, выяснить, куда ходит, с кем встречается. Он не один, их целая банда. Все они теперь будут настороже, и сейчас их трудно будет поймать. Пользы ты сделал на рубль, а вреда на десять. Как ты думаешь, его сообщники сейчас знают, что он у нас?

— Откуда? Никто нас не видел.

— Вас-то никто не видел, но он-то исчез. Его, наверное, ждут…

Васька сидел пришибленный. У него и раньше, когда они ехали на машине, кошки скребли на душе. Конечно, он поступил неправильно, опрометчиво, забыл, что говорил им Бураков и о чем предупреждал Мишка.

— Это еще не все, — продолжал майор. — Как ты думаешь, мог он тебя финкой пырнуть во время драки и убежать?

— Какой финкой?

— Вот этой финкой, — сказал майор, показывая маленький кинжал явно заграничного происхождения.

— У него разве была финка?

— Как видишь, была. И я просто не понимаю, почему он не пустил ее в ход. Вероятно, растерялся или понадеялся на свои силы. Счастье твое, что так обошлось, а то не сидели бы мы с тобой здесь.

— Если бы он меня финкой ударил, я бы все равно его не выпустил, — сказал Васька с дрожью в голосе.

— В этом я не сомневаюсь. Мы знаем, что ты парень храбрый, но дело ты испортил.

Майор опять замолчал. Васька сидел, опустив голову, и тяжело дышал, готовый заплакать.

— Ну ладно. Победителя не судят. Пусть это послужит тебе хорошим уроком для дальнейшего. Расскажи и другим ребятам. Они ведь, наверное, ждут, что ты с орденом вернешься. Подумай, дружок. Мы не в «казаков и разбойников» играем, а с опасным и сильным врагом боремся.

Майор посмотрел на часы и встал.

— Я должен идти. Переночуешь ты здесь. Проводите его, товарищ Бураков. Папироски свои забери. Если ты действительно решил бросить курить, — молодец. Буду больше уважать. Спокойной ночи, Вася.

Мальчик взглянул на майора и опять увидел на его лице знакомую доброжелательную улыбку. Разговор был окончен.

Майор вышел вслед за ними, спустился этажом ниже в коридор, где находились комнаты следствия.

В глубине одной из комнат стоял письменный стол, за ним два стула. Третий стул стоял одиноко посреди комнаты, и на него падал свет от лампы, направленный абажуром. Письменный стол оставался в тени. Здесь не было ни одной вещи, на которой мог бы остановиться взгляд.

Выводной постучал в дверь и, получив разрешение, вошел с вызовом.

— Давайте его сюда, — сказал майор, расписавшись на бумажке.

Войдя в комнату и попав в полосу света, арестованный остановился. Губы его были упрямо сжаты, глаза беспокойно бегали по сторонам, руки заметно дрожали, и, чтобы не выдать своего состояния, он часто сжимал пальцы в кулаки и тотчас разжимал их.

— Садитесь. Стул перед вами.

Арестованный вздрогнул и прищурил глаза, стараясь разглядеть говорившего. За столом было темно. Шагнув к столу, он неловко сел.

Майор не торопился с вопросами.

Чувствуя на себе внимательный взгляд, арестованный не знал, куда деть свои длинные руки, постоянно менял их положение, пока не спрятал в карманы.

— Ваша фамилия? — сухо спросил майор.

— Я же вам говорил… Каплунов.

— Имя и отчество?

— Валерий Георгиевич.

— Год рождения?

— Тысяча девятьсот двадцать второй.

— Адрес… Где вы проживали?

При этом вопросе у парня брови сошлись, и это не ускользнуло от внимания майора.

— Я же говорил…

— Не помню.

— Улица Воскова, один, квартира девять.

— С кем вы проживали?

— Один.

— Где ваши родители?

— Их нет. Они давно умерли.

— Подробней, пожалуйста. Когда умерли?

— Отца я вообще не знаю, а мать умерла, когда мне было пять лет.

— Значит, вы сирота. Кто же вас вырастил?

— Я жил у тетки в Луге, у нее на иждивении.

— Когда вы приехали в Ленинград?

— В прошлом году. Я поступил учиться и переехал.

— Получили комнату? Адрес?

— Я же…

— Отвечайте на вопросы, — резко сказал майор.

— Улица Воскова, один, квартира девять.

— Каким путем вы получили комнату?

— Снял. Я долго ходил, искал, а потом нашел у старухи Горловой. У ней с дочкой было две комнаты, — одну она мне уступила.

В это время раздался телефонный звонок. Майор снял трубку.

— Товарищ майор, это Бураков говорит. Я выяснил. На улице Воскова, в доме один, вообще никто не живет. Там школа. Каплунов Валерий Георгиевич в городе не значится.

— Так.

Майор повесил трубку и снова обратился к арестованному.

— За комнату вы ей заплатили или она пустила вас так, за прекрасные глаза?

— Я заплатил ей тысячу рублей при въезде да еще потом…

— Деньги заработали?

— Я получил от родственников.

— Каких родственников?

— У меня же есть родственники. Я вам говорил.