Тарч (СИ)

Ближайший стаб назывался просто — Орлиный. Находился он, если верить рассказам напарника, в четырех часах небыстрой езды на автомобиле или в сутках пешего хода, на восток. Завести любую машину без ключа, как сказал Цыган, умеет каждый уважающий себя рейдер. Да и в большинстве брошенных автомобилей ключи, как правило, остаются в замке зажигания. Но вот пытаться добраться туда в одиночку, это гарантированное самоубийство. А потому надо дождаться конца охоты и постараться поменьше надоедать напарнику вопросами, чтобы не раздражать и не провоцировать. Не один же он может рассказать об Улье. И другие люди есть.

Когда после отстрела нескольких средних по размеру мутантов в охоте наступила новая пауза, Цыган протянул Тарчу нож:

— Давай сам. Собери там все и бегом возвращайся. Не рискуй только, ты от них не убежишь.

Сделав над собой усилие, чтобы не показаться трусом и обузой, Тарч взял нож и отправился за трофеями. Еще утром он был почти уверен в том, что сможет самостоятельно сбежать из города и даже добраться до семьи, но теперь, насмотревшись на монстров вблизи, боялся даже шаг сделать за порог здания. Но отступить не получится — Цыган в этом случае без долгих разговоров отправит восвояси и будет полностью прав.

Площадь издали напоминала поле боя во времена первой мировой войны. Пулеметы тогда за минуты выкашивали сотни, а то и тысячи солдат, поднимавшихся в привычные лобовые атаки. Если знать, что там, в сквере, лежат убитые мутанты, полностью потерявшие человеческую личность, реальность можно воспринимать как игру, или как очередной голливудский блокбастер. Но многие тела лишь слегка отличались от человеческих: те же руки, те же ноги, те же головы, и многие все еще в обычной повседневной одежде, пусть разорванной и измазанной кровью, слюной и экскрементами.

Нужно было два дня прожить в Улье, быть свидетелем того, как твой друг убил любимую женщину, увидеть остатки детей, съеденных собственным отцом, самому зарубить соседа и двух красивых, не потерявших невероятного очарования девушек, чтобы выйти на эту площадь и не сойти с ума. Не свалиться на землю, крича от ужаса и выблевывая внутренности от страха и отвращения.

Больше ста трупов лежало сейчас на площади. Больше ста тел, каждое из которых всего два дня назад было человеком, со своей жизнью, эмоциями, мыслями, переживаниями. Они ходили на работу, любили родителей и детей, влюблялись друг в друга, дружили и враждовали. А теперь лежат вповалку, вырванные из собственного мира, изуродованные мутацией и метко подстреленные рейдером, который распотрошит им затылки и спустит трофеи на элитных проституток. Кто обрек всех этих людей на такую судьбу? Кто обрек их жертв быть съеденными собственными родственниками, друзьями, соседями, коллегами? О чем думала вон та пятнадцатилетняя девушка позавчера вечером, перед сном, беседуя со своим дневником или болтая с подружками по телефону? Вряд ли о том, что утром превратится в мутанта, сожрет собственную мать, пойдет бездумно бродить по городу, испражняясь прямо в красные облегающие штанишки, а потом умрет под ударом лапы более удачливого монстра, который выбрался несколько месяцев назад из собственного кластера и пришел в этот, полакомиться новоприбывшими обитателями Улья.

Вонзив нож в споровый мешок первого мутанта, Тарч вдруг почувствовал, как по позвоночнику пробежался холодок, который принято трактовать как сигнал о еще не осознанной опасности. «Как будто на меня кто-то смотрит!», — говорят одни. «Попой чую!» — говорят другие. «Опасность!» — орала интуиция Тарча и легкий сквозняк, пробежавшийся по спине, начал превращаться в лютый мороз.

Звук выстрела слился со треском раздробленных в щепки костей и вспышки десятка различных панических мыслей, возникших в голове одновременно, прервались необходимостью сориентироваться в пространстве. Небо завалилось, стало уезжать куда-то вбок, а руки в поисках опоры бессмысленно болтались из стороны в сторону. «Монстр подкрался?», «Кто-то напал?», «Меня убили?», «Я уже умер?» — проносилось в голове заваливающегося навзничь Тарча. «Выстрел точно сделал Цыган. Это его винтовка. А значит, он меня спасет», — успел подумать Тарч, прежде чем боль, поднимающаяся откуда-то снизу, затопила его сознание.

— Эй, парень! Эээ! Ты не сдохни, смотри. О, очнулся что ли? — обеспокоенный и одновременно злой голос Цыгана доносился до Тарча словно издалека, — Ты давай, не дохни. Я тебе жгуты наложил, торопился, старался. Живчика в тебя влил, почти весь, что был. Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания. Оправдаешь ведь, парень, а? Часа три-четыре ты точно протянешь, без проблем. Протянешь ведь, да? Смотри, я на тебя рассчитываю. Ну, ты очнулся же, вижу. Не болит пока? Это хорошо. Сейчас заболит, ты не терпи, кричи. Кричи, только погромче. Очнулся же?