Тариф на любовь

В начале второго шеф, демонстративно глядя на часы, предложил прерваться на обед, и пригласил итальянцев присоединиться. Мученически вздрогнула Танечка. Переводчик у нас один. А это значит, что поесть спокойно ей не дадут. Злобно сверкнул на меня глазами Бруно. Алекс бросил быстрый взгляд в нашу сторону: то ли на шефа покосился, то ли на меня глянул. Сын Диарелли кивнул головой, от имени всех принимая приглашение.

На выходе из переговорной возникла небольшая заминка. Борисыч, как человек воспитанный, пропускал итальянцев вперед. Но Бруно слишком очевидно и слишком злобно смотрел в мою сторону, не торопясь выходить. У меня ноги стали ватными. После вчерашнего, после жуткой во всех отношениях ночки, стычка с мерзким итальяшкой – последнее, что мне нужно. Я прочно приклеилась к боку Борисыча, старательно глядя в сторону. А что? Меня очень даже беспокоит состояние нашей переводчицы, которую заботливо поддерживает под руку Миша.

Закончилось все тем, что Алекс, очевидно потеряв терпение, или разгадав маневры Бруно, подошел к тому, и цепко ухватив за локоть, вывел в коридор. Шеф провел парочку хищным взглядом. Мои силы стремительно таяли.

Обед прошел мимо меня. То есть, я что-то ела, и даже что-то говорила. Но болезненное состояние нарастало. Сказывалось нервное напряжение последних дней, перелет и мои переживания по поводу Алекса. На обратном пути в переговорную я вдруг четко осознала: приближается приступ. Внутри взметнулась паника. Нужно было срочно уходить, если я не хочу рухнуть на пол, обливаясь кровью из носа, прямо перед будущими партнерами.

Но неожиданно все встало с ног на голову. Шеф скупо кивнул, соглашаясь, на мои тихие пояснения почему мне необходимо срочно уйти. Возмутился и запротестовал Пеларатти, что-то гневно требуя по-итальянски. Но мне уже было все равно, что он там лопочет, и что пытается перевести Танечка. Меня накрыло.

Без какого-либо перехода или подготовки меня скрутил спазм такой силы, что мраморный пол мгновенно выскользнул у меня из-под ног. От жуткой, раздирающей внутренности на части, боли в глазах потемнело. И я улетела в пропасть.

Глава

9

Открыла глаза я уже в собственном номере. И, судя по не до конца зашторенному окну, уже глубоким вечером. Еще не стемнело. Но комнату заливал глубокий, розовато-лиловый сумрак. По потолку над моей головой бродили тени. И я бездумно следила за ними глазами. Ничего не болело. Но я слишком хорошо понимала, что это обман чувств, фикция. Я вообще ничего не чувствовала. Может, я уже умерла?

Смутно, словно из далекой, уже прожитой, и потому чужой жизни, всплывали воспоминания: перекошенное лицо Борисыча, безмолвный вопль ужаса переводчицы, недоумевающая морда Бруно. Кажется, я урывками, ненадолго приходила в себя. И снова отключалась. Иначе откуда я могу знать, что в номер меня на руках принес Алекс. Не слишком вежливо при этом оттолкнув в сторону Ипатова. Кажется, Коля в ответ разразился такой тирадой в ответ, что портовые грузчики моего родного города обзавидовались бы, если бы услышали. Только я не уверена, что это все мне не пригрезилось.

А потом был пожилой седоусый врач-итальянец в безукоризненно отглаженном голубом медицинском костюме. Резкий запах спирта. Танечкино: "Это блокаторы, Борис Викторович", выдавленное между всхлипываниями. И ею же переведенный вопрос от врача, произведший на всех впечатление разорвавшейся бомбы: "Знает ли синьорина о своем диагнозе?" Не уверена, но, по-моему, Борисыч ответил, что не только знаю о диагнозе, но и в курсе сколько мне осталось. После этого Танечка потерял сознание. И мы остались без переводчика.

К счастью, представители фирмы Диарелли к этому времени давно ушли. А пожилой врач вполне сносно объяснялся на английском, на котором Борисыч и Ипатов не говорили, а дышали. Так что проблем в понимании не возникло. Мужчины еще долго о чем-то говорили. Вот только я после инъекции все глубже погружалась в какое-то непонятное болото. Где даже дышать было тяжело. И вскоре и вовсе перестала воспринимать действительность.

Теперь же, наблюдая за танцем теней на потолке, я пыталась решить для себя несколько сложных задач. И первую очередь как понять: не приснилось ли мне все это? Алекс на стороне фирмачей Диарелли, сильнейший приступ посреди мраморного холла отеля и убийственный взгляд Ипатова в сторону вампира и чересчур ретивого итальянца. По телу пробежал озноб. Если мне все это не приснилось, то что тогда вынудило Алекса так бездумно и глупо рисковать своей жизнью? Ради чего? Ведь я уже давно убедилась, что вампир ничего не делает просто так.