Тариф на лунный свет

Поразмыслить. Так-так… Вот оно! Тут мне приходит на ум что-то необычайное. Увы, это тоже связано с Сашей. Он сделал мне самый чудесный комплимент, который я когда-либо слышала.

Мы лежали изнуренные и полностью раздетые под его письменным столом. Он задумчиво глядел на меня. Я в отчаянии думала, чем бы прикрыться. Вдруг он сказал: «Если бы я был таким красивым, как ты, то онанировал бы весь день напролет».

После своего провального выступления на вручении кинопремий – которое ни мне, ни рабочему классу не принесло в конечном счете никакой славы – я несколько дней чувствовала себя совершенно несчастной.

Я потратила немало времени, чтобы разобраться в случившемся. Мне было стыдно не столько за само происшествие, сколько за свою беспомощность перед этой ужасной рыжей дрянью. Стать невольной причиной катаклизма – одно дело. Но быть униженной и наказанной какой-то безмозглой носительницей контактных линз – это уязвило меня очень глубоко. Слишком глубоко.

К тому же еще я узнала от Йо, что в сериале о врачах на RTL[12] Кармен играет ученицу медицинского училища Мону, которая влюбляется в главного хирурга, сплошь заросшего волосами, и тот в результате бросает больницу, жену и двух прелестных детишек, чтобы начать с Моной новую жизнь в Андалусии.

После нескольких телефонных бесед с важными телевизионными людьми Йо кроме того выведала, что фамилия Кармен – Кошловски и настоящее имя – Ута. О ее интимной жизни Йо не сумела узнать ничего.

Ута Кошловски!

Я мечтала о мести.

Мне виделось вручение премий, во время которого Брюс Уиллис просит меня провести с ним ночь. «Уоu look so attractive. I want you. And I want you now»[13], – шепчет он мне на ухо. Разумеется, достаточно громко, чтобы Кармен, которая только что клянчила у него автограф, могла это услышать. Целый час, перед тем как уснуть, я сочиняла причудливые сценарии мести. Все они кончались тем, что Кармен оставалась без мужчины, без работы, без волос. При этом, однако, я старалась не слишком отрываться от реальности.

На следующее утро дождь лил как из ведра, было необычно холодно для этого времени года, и ничто – клянусь, совершенно ничто – не указывало на то, что этот день должен стать судьбоносным.

Крадучись, как я это делаю каждое утро, неумытая и растрепанная, в купальном халате я выбралась на лестницу, чтобы забрать газету из почтового ящика. И, как всегда по утрам, надеялась, что никого не встречу.

К сожалению, я не принадлежу к тем женщинам, которые, даже только проснувшись, все равно привлекательны. Помимо прочего это связано с тем, что по вечерам мне обычно лень снимать макияж. Кроме того, ночью мои волосы, по-видимому, делают все что угодно, только не спят. Каждый раз я бываю поражена, когда утром гляжусь в зеркало. И поражена, в основном, неприятно. На голове громоздятся самые нелепые и дерзкие прически. Иногда я забавляюсь, глядя на это, и пробую определить, как при гадании по расплавленному свинцу, какое значение могли бы иметь эти образования из волос: «Непокорная прядь, которая выбивается из остальных плохо лежащих на затылке волос, позволяя сегодня заключить о необычном потенциале деятельной энергии. Локон, который так некрасиво вьется над серединой лба, – знак эротического излучения и огромной сексуальной притягательности».

Но нет. Этим утром мне было не до того. Я выглядела как веревочная щетка, которой удобно выметать углы.

У почтового ящика я повстречала – хуже день начаться не мог – фрау Цаппку с первого этажа, которая подрабатывает управдомом и сует свой нос во все, особенно в то, что ее никак не касается.

Два месяца назад у меня была короткая, но шумная интрижка с водителем, который каждый полдень привозит моей соседке обед. Как-то в субботу часов около четырех вечера я пыталась выудить мою почту из ящика. (Четыре года назад я потеряла, от него ключ. С тех пор пользуюсь столовой ложкой, обернутой скотчем клейкой стороной наружу.) Тут меня и застукала фрау Цаппка.

– Вчера вы, кажется, порядком припозднились, – раздался позади резкий голос, так меня напугавший, что многообещающего вида конверт, который я уже подняла на досягаемую высоту, сорвался, так сказать, с крючка и вновь исчез в недрах почтового ящика.

– Ну да, – тупо сказала я, – выходной ведь сегодня. Можно и выспаться.

– Все же вам стоит заказать новый ключ.

Я ничего не ответила. Многообещающий конверт появился снова. Его прислал мне газовый завод. Вот черт!

– В нашем доме отличная слышимость, – не унималась фрау Цаппка. Теперь в ее голосе звучала откровенная насмешка.

– Ну… да…

– У этого Зандера с третьего этажа опять разыгрался бронхит. Он так кашляет, что у меня в шкафу стекла звенят.

– Да уж… Просто ужасно…

– А эта пара гомиков там наверху… Я, конечно, не имею ничего против. Но по выходным они возвращаются домой не раньше четырех утра. И горланят на лестнице так, что даже мой муж просыпается, а уж у него-то сон здоровый. Вот оно как. Интересно, сколько они еще вместе продержатся. Ведь общеизвестно, что эти однополые отношения недолго длятся.

– А-а…

– А вы как, фрау Хюбш?