Тариф воскрешения или плата за бессмертие (СИ)

- Я хочу жить,- выдавил Пустовойтенко пересохшим горлом.

- Именно!- Радостно всплеснул руками уборщик,- теперь хочешь.

Секунду помолчал и продолжил.

- Ты никогда не задумывался, что терял после каждого использования протокола Возрождения?

- Ннет,- неуверенно протянул Павел Никодимович.

- Эх. Ну что же, давай попробуем восстановить пробелы.

Молодой человек поерзал в кресле, устраиваясь поудобней.

- Ты когда-нибудь любил кого-то?

- Какое это имеет...

- Отвечай на вопрос!- Уборщик подался вперед, опираясь руками на подлокотники кресла.

- Нет... Не помню.

- Не помнишь,- голос молодого человека сочился сочувствием.

- Паша, а помнишь ли ты, за что ненавидишь китайцев?

- Нет.

- А ведь дело в старине Ли, Паша. Не припоминаешь?

- Нет,- упоминание о человеке, подарившем название синдрому, вызвало глухую ярость.

- И этого не помнишь... А ведь все это звенья одной цепи, Паша. Любовь, Ли, твоя ненависть, боль, бессмертие... Ты уже и сам не помнишь, зачем устроил этот марафонский забег длиною в сотни лет.

Уборщик замолчал, на несколько секунд уставившись невидящим взглядом в пространство.

- А что тебе говорит имя Ольга, Оленька... Мой милый олененок,- так, по-моему, ты ее называл.

Из груди Пустовойтенко вырвался всхлип. Или все же рычание? Этот звук поразил больше Павла Никодимовича, чем примерявшего роль психотерапевта юношу. Последний смотрел на мужчину с нескрываемым интересом селекционера. Быть новому виду? Или не быть?

Память странная штука. Ли, в свое время сошел с ума, когда понял, что потерял. Его тонкая натура романтика не простила утраты. Тот самый Ли, который увел его олененка, его солнце и звезды, Оленьку. Воспоминания хлынули потоком сквозь плотину забытья, прорвались, снесли веками выстраиваемые преграды.

Вот он стоит перед ней на коленях. По щекам катятся слезы, а он вцепился подрагивающими руками в ее штанину и умоляет простить и одуматься.

- Паш, ну прекрати ломать комедию. Нам обоим известно, что тебе плевать на всех кроме себя самого.

- Олюшка, ну прости меня. Я сам не знаю, как так вышло. Пьяный был... А эти стервы только и ждут, как бы затащить в постель серьезного мужчину!

- Это ты-то серьезный? Ты? Ты за пять лет не сдержал ни одного обещания! Не пропустил ни одной юбки!

- Олененок я исправлюсь! Вот с этого самого момента все будет совершенно по-другому.

Она горько усмехнулась.

- Тут ты прав, все действительно будет совершенно по-другому. Я больше не люблю тебя,- едва слышно прошептали ее губы.