Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Кино долго доказывало свои возможности стать вровень с проблемами своего времени, как стояли вровень с ними другие почтенные искусства. И сегодня принято считать, что оно эти свои возможности доказало. Может быть, кого-то из художников кино можно поставить в один ряд с именами Пушкина, Достоевского, Томаса Манна… Только я так не думаю. И нахожу для себя определенное тому объяснение: кинематограф все еще только ищет специфику своего языка, через целый ряд побед и неудач только приближается к постижению такой специфики. Но движение кинематографистов на этом пути с самого начала осложняется двусмысленным положением кино между «производством» и «искусством» – первородным грехом его ярмарочного рождения. Вопрос специфики киноязыка не решен до сих пор, а он непрост. Даже мы сами, профессионалы, говоря о чертах «современного киноязыка», часто определяем его набором тех или иных «модных» сегодня формальных приемов, к тому же частенько заимствованных из смежных искусств.

Словом, кинематограф в целом, по-моему, продолжает искать свою специфику. Да, еще внутри этого нашего общего движения каждый художник ищет свой, индивидуальный голос – живописцы пользуются теми же красками, но как разнообразны оттенки! Как велико разнообразие полотен! Так что для того, чтобы самое массовое искусство стало, с одной стороны, действительно искусством, а с другой стороны, еще и массовым, нужно немало усилий со стороны как самих художников, так и зрителей.

Корреспондент. Не предполагает ли сам термин «массовое искусство» той мысли, что все-таки каждый фильм должен быть целиком и полностью понятен каждому зрителю? И если сегодня дело обстоит иначе, то не стоит ли говорить о том, как далеки мы пока от достижения того идеала, к которому следует стремиться? Может быть, это только вопрос времени?