Тарлан (сборник)

Поймали мы одного коня, связали ему передние копыта. Ударили кулаком промеж копыт. Кулак не прошел. Если бы прошел, конь был бы хорош. Отпустили. Еще одного осмотрели. Сгодился бы, если б не брюхо – в брюхе был он узок. И этого отпустили. Не тот!

Братья мои! Коня выбирай с брюхом быка, а быка – с брюхом коня!

Тот конь хорош, у которого задние бабки толщиной с детскую руку. Мы искали именно такого. Но он не попадался. Конь с широким крупом тоже хорош. Но и такой нам не попадался. Высматривая коней в табуне, приметили мы сивого коня. Отловили его. Осмотрели зубы. Хоть и было коню семь лет, но коренной зуб еще не вырос. Обычно он прорезается в пять. Выходит, и теперь не вырастет. Конь без коренного зуба приносит счастье!

Братья, пришелся мне этот конь по душе!

Отсчитал я три тысячи и сел на него. Подвел его к кузнице, что перед амбаром. Надел уздечку на морду сивого: привязал к нитке палочку и продел через ноздри. Когда он вертел головой, палочка врезалась в челюсть, и сивый переставал дергаться. Коня подковали. Дома, в дальнем углу двора, соорудили ясли. Там я привязал коня. Мать осталась недовольна.

– Машина разве не лучше лошади? – сказала она.

Братья мои! То, что называют машиной, ведь это железо! Нет у машины души! Железо без души не сможет ужиться с человеком. Это так, потому что нет у железа сердца! Лошадь же подходит человеку. Потому что у лошади есть душа и есть сердце!

Стал я ухаживать за своим сивым конем. Приучил к себе и к улаку. Мы с конем хорошо понимали друг друга. Как я его выхаживал и чему научил – не скажу. Сглазите!

6

Все стали глядеть на меня задрав нос. И на меня, и на моего коня. Смеялись, пальцем показывали. Я знал, что люди хотят мне сказать: «Эй, Зиядулла-плешивый! Кто ты такой? Кем ты себя возомнил? Сирота, да еще и плешивый, зачем тебе конь? Тебе и ишака за глаза хватит!»

Братья мои, так уж устроен человек! На каждый рот сита не наденешь. Если ты преуспеваешь – тебе завидуют; если нуждаешься в чем-то – никто не подаст. Ничего не поделаешь. Хочешь стать человеком – пропускай сплетни мимо ушей, но и не хлопай ими.

Братья мои! Сколько бы ни было достоинств у коня, но конь есть конь! Четвероногое животное! Хвостатая скотина!

Можно вывести коня в люди? Нельзя! Можно сделать из него человека? Нельзя! Воистину, четвероногая скотина должна еще дорасти до коня! И воспитать настоящего коня под силу не каждому.

В здоровом теле здоровый дух – это про меня! Вот потому-то я коня и приобрел! Ах-ха!

Сказитель исполняет дастан. Если запнулся – умолкает и, исправившись, поет дальше.

Поэт пишет стихи. Если что-то ему не нравится – вычеркивает и переписывает.

Художник рисует картину. Не удается ему бровь на портрете или, например, лошадиная тропа – и он перерисовывает заново и бровь, и тропу.

А вот наездник коня исправить не может!

Четвероногое животное, вроде коня, какой характер смолоду обретет, с таким и останется. К чему привыкнет, на том и стоять будет. Что бы ни увидело, что бы ни узнало, чему бы ни научилось – все в него впитается и в мозгах засядет.

И если потом наездник попробует перевоспитать коня, то впустую потратит время. Коня исправить невозможно!

Каким будет конь, зависит от способностей наездника. Потому-то я и воспитывал моего сивого коня день и ночь.

7

Братья, как, по-вашему, должен выглядеть сивый конь? Он – как отбеленная бязь! А если у него предки породистые, то в девять лет он станет похож на канюка-курганника. На шкуре его появляются темные пятна, похожие на родинки. С этих пор он уже не сивый, а конь-тарлан, канюк-курганник. Канюк-курганник – самый лучший конь! Из ста гнедых только один конь бывает хорошим! Из ста коней масти канюка-курганника только один окажется негодным!

Братья, если не разбираетесь в лошадях, выбирайте только из породы тарланов!

Когда моему сивому исполнилось девять, радость моя выросла в десять раз. Братья мои, теперь мой сивый стал конем-тарланом, а я – хозяином настоящего тар-лана! Мой конь – лучший из коней, такого коня не найдешь! Конь у меня – бесподобный!

8

На тяжелые работы Тарлана я не ставил. Когда пас овец в холмистой степи, резвился Тарлан под моим седлом.

В один из таких дней примчался шофер председателя колхоза. Председатель послал его за мной. Сказал ему, мол, привези Зиядуллу-плешивого. Передал, что приехал человек с радио, родом из нашего кишлака. Говорит, чтобы представили ему самого лучшего пастуха, чтобы рассказать о нем по радио. Председатель предложил меня. Сперва я не поверил. Взглянул на шофера с сомнением. Вроде правду говорит. Я поручил овец Асаду, который пас свой скот неподалеку, а сам отправился с шофером. Я был на седьмом небе от счастья.

Вот так председатель-ака[2]! Дай Бог вам долгой жизни, сказал я про себя. Выходит, вы захотели, чтобы и мою сверкающую лысиной голову осветило солнце. Потом подумал и добавил: да здравствуют ваши пышные усы!

По пути я заехал домой и надел свой еще совсем неношеный халат из полосатой шелковой ткани. Надел шапку.

И остался собой доволен.

9