Таро Артура Уэйта. История, толкование, расклады

Это совпадение – тот факт, что Старших Арканов 22 и букв древнееврейского алфавита 22 – стало почвой для сращивания систем, но не более того. В самых ранних колодах Таро мы вообще не видим ни каббалистического, ни египетского, ни какого-либо иного символизма, кроме христианского. Колоды семейства Висконти – Сфорца и более позднее Марсельское Таро служат тому доказательствами.

Здесь мы видим явный синкретизм, когда из синтетического сращивания двух систем появляется новое эзотерическое течение – в данном случае это система Таро Золотой Зари.

Многие авторы находят в Таро Уэйта каббалистические символы и на этом основании заявляют, что вся система Таро пронизана исключительно каббалистической структурой, привязками к Древу Сфирот. В качестве одного из аргументов указывают на схематичное изображение Древа Сфирот в виде пентаклей на Десятке Пентаклей. Еще один подобный довод – колонны Боаз и Яхин, столбы Древа Сфирот, на карте Верховная Жрица, которая к тому же держит в руке свиток Торы. Стоит отметить, что здесь присутствует и каббалистическая, и христианская символика, например, у той же Верховной Жрицы на груди изображен католический крест. А на Тройке Пентаклей и в ее описании, которое приводит Уэйт, мы явно увидим масонский символизм. Роза и крест первоначально встречались на рубашках колоды Уэйта, а это отсылка к ордену розенкрейцеров, в котором он состоял, пытаясь найти отсылки к тайной доктрине. На Тузе Кубков мы видим Святой Грааль – это тоже значимая тема в исследованиях Уэйта.

В своем монументальным труде «Каббала» Уэйт посвящает Таро раздел, где пишет, что связь между каббалистикой и Таро сомнительна, что в символизме Таро мало общего с еврейским алфавитом. Он, в частности, указывает на то, что карта Шут без номера привносит дополнительные сомнения в то, что Старшие Арканы соответствуют еврейским буквам. Он также сообщает, что Элифас Леви, который популяризировал эту теорию, ввел своих последователей в заблуждение. Уэйт доказывал, что Таро не является ключом к каббале, но в то же время он считал, что некие связи и параллели между ними действительно могут существовать. Уэйт полагал, что в систему знаний тайной доктрины могут входить разные эзотерические направления: каббала, Таро, магия, герметизм и многое другое. Возможно, на этом уровне он и прослеживал корреляции между Таро и еврейским алфавитом, но как четкую систему он это отрицал.

Важно следующее: в Таро Уэйта присутствует эзотерический символизм самых разнообразных толков, и в совокупности он представляет собой западную магическую традицию, в которую входят Таро, каббала, христианский мистицизм, оккультные практики, алхимия, масонство, розенкрейцерство.

Следует понять, в чем же на самом деле заключалась система Артура Уэйта, и не смешивать ее с тем пластом информации, который он ставил под сомнение. Таким образом удастся избежать подмены понятий, когда под системой Уэйта понимают наработки ордена Золотой Зари, которые, безусловно, им учитывались, но сама их суть отрицалась. Сам он неоднократно писал о том, что связи каббалы и Таро в действительности нет.

Памела Колман Смит – художница колоды Таро Уэйта

Здесь мы уделим некоторое внимание биографии Памелы Колман Смит и постараемся понять, что это была за женщина.

Памела родилась 16 февраля 1878 года. У ее родителей были американские корни, но в это время они жили в Лондоне. Через некоторое время ее семья переехала в пригород Манчестера.

В 1893 году Памела перебралась в Нью-Йорк, чтобы обучиться изобразительному искусству.

Через несколько лет она вернулась в Англию, была введена в местное театральное сообщество, стала рисовать афиши и иллюстрации.

В 1901 году Памела вступила в орден Золотой Зари, но активной деятельности на этом поприще не вела, в области мистицизма далеко не продвинулась. Она не поднялась выше первых степеней и не освоила систему Таро Золотой Зари. Считается, что при создании колоды Таро в 1909 году Артур Уэйт делился с ней важной информацией о символизме и об этой системе.

После 1909 года Памела постепенно отошла от эзотерики и мистицизма и вернулась в традиционную католическую веру. О последующих годах ее жизни известно очень мало. Вероятнее всего, она занималась рисованием иллюстраций и театром.