Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Когда мы произносим слово «пустота», остается неприятный осадок. Буддийская идея пустотности всего кажется нам крайне пессимистичной. Но для буддистов это не так. Для них пустота не негативна, ведь она является матерью всех форм и всех состояний сознания. С пустотой связываются такие качества, как мудрость и сострадание. Кстати, ивритское название сфиры Хокма, с которой тесно связан аркан Дурак, так и переводится – «мудрость».

Древние греки, любившие всё разложить по полочкам, использовали для определения пустоты два разных термина. Есть негативная пустота-укон – пустота как отсутствие, как рана, как изъян. И есть меон – та самая сокровенная пустота, которая есть мать всех вещей и из которой, как из питающей матрицы, прорастает наша реальность.

И теперь хорошо видно различие между английской и французской школами. Английский Дурак, находясь в начале последовательности больших арканов, является как раз первичной, питающий все вещи пустотой. Французская же школа, помещая Дурака между арканами 20 и 21 (да на самом деле в любое другое место, кроме естественного), несмотря на первичное соответствие Святому Духу, превращает меон в укон, пустоту в отсутствие. Показательно, что во французской школе первоначальная отсылка к Пентаграмматону утратилась и значение Дурака становилось со временем все более негативным.

Тонкие соответствия полностью определяют интерпретацию. Дурак в интерпретации английской школы – это божественная легкость, танец, мистическое единство всего со всем. Он «дурак» не потому, что глупец или недоучка, а потому, что, подобно Иванушке-дурачку, имеет корни в мудрости бытия. Дурак же французской школы – это слепой и глупый материалист, покорно плетущийся в пасть всепожирающей матери, которая символизируется крокодилом. Принципиально разные значения. И принципиально разные изображения: легкость и танец у англичан (начиная еще с Уэйта, традицию которого продолжает Кроули) и абсолютный мрак, тяжесть и уныние у французов.

На самом деле это различие куда более серьезно, чем может показаться на первый взгляд. С древности внешняя, или экзотерическая, доктрина начиналась с числа 1, с первого проявления, в то время как тайная, эзотерическая – с нуля. Можно вспомнить, например, восточный буддизм, а также западную школу «негативной теологии» Дионисия Ареопагита, согласно которому мы можем определить Бога только негативно – говоря, чем он НЕ является. Чем же он позитивно является, сказать невозможно. Традиционно такой апофатический подход воспринимается как более глубокий, но и пугающий. Можно даже сказать, что в мире существуют две метафизические системы счета, одна из которых начинается с единицы, а другая – с нуля.

Логичность соотнесения первой еврейской буквы Алеф не с единицей, а с нулем находит интересное подтверждение в том, что в таких древних сакральных языках, как греческий и санскрит, приставка «а» означает отрицание, отсутствие, аннигиляцию. Наглядными иллюстрациями являются такие хорошо известные слова, как атеизм (отрицание Бога), адвайта (недвойственность) или агностицизм (отрицание познаваемости мира). Алеф как ноль отрицает некую данность, приводя двойственность к нулю, как поется у гностического барда Янки Дягилевой: «Плюс на минус дает освобождение домой».

Само графическое изображение ноля указывает на мандалу, сферу, круг, что указывает на всю полноту возможных потенциальностей. Мандала – это первичное ничто и одновременно первичная целостность, состояние абсолютного ресурса и абсолютного отсутствия одновременно. Возможно, наши рассуждения покажутся противоречивыми, однако даже философы буддийской школы в конечном счете приходят к той же невозможности определить «полнящуюся состраданием пустоту» или «бытийное небытие» иначе, чем посредством парадокса. Ноль не дискретен, поэтому ничто оказывается равно всему, но всему в тотально-безличном локусе.

Метафизика единицы кажется более оптимистичной, однако это поверхностный оптимизм страуса, который убежден, что, засунув голову в песок, становится невидимым, а уверовав в личное бессмертие – становится бессмертным. Системе выгоднее именно такая упрощенная картина мира, которая делает индивидов функциональными единицами. Внутренняя же, сокровенная метафизика начинается с нуля, который стоит перед единицей, и парадоксальным образом включает в себя возможности всего числового ряда.

Метафизика ноля – особая. Видя исток всего не в божественном субъекте, а в чистой божественности, адепт, если он удостаивается соприкосновения с этой чистой божественностью, оказывается сотворцом. Познавший ноль становится посвященным и магом. Нечто похожее описывает Джон Фаулз в своей притче о становлении мага, которую мы подробно рассмотрим в следующей главе. На самом деле послание пустоты не пессимистично, но оптимистично – ведь, соприкасаясь с этим Ничто, человек становится творцом, в то время как в метафизике единицы человеку предопределено строго подчиненное положение.