Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Первые библейские упоминания магов в осуждающем ключе связаны как раз с этим: маги были жрецами, которые служили ИНЫМ богам, и все, что связано с их деятельностью, последовательно осуждалось в границах очерченного библейской сакральностью круга. Ужасные демоны, общение с которыми приписывает магам народная молва, на самом деле лишь ИНЫЕ боги, и это несложно понять, если мы хотя бы бегло проследим этимологию их демонических имен: Астарта – Астарот, Аполлон – Абаддон, Вельзевул – Баал Зебуб.

Примитивное сознание по определению не может воспринять иное как сложносоставное. Иное – это всегда либо нечто безусловно враждебное (отсюда образ Мага как мошенника или «черного мага»), либо идеализируемое и романтизируемое (отсюда «гэндальфизация» Мага). Поэтому от прямого познания ускользает сама суть архетипа Мага, ключевое свойство которого в том, что в нем добро и зло, свет и тьма оказываются неразрывно спаяны.

Традиционное средневековое изображение мага – волшебник, стоящий в круге и призывающий демона. И вторым эталонным образом мага в нашей культуре, который мы рассмотрим, будет Фауст. Все мы читали вечную трагедию Гёте, однако не многие подозревают, что «Фауст» является куда более оккультным, чем, скажем, какая-нибудь «Тайная доктрина». Первоначальное народное предание о Фаусте было фактически скопировано с легенд о Симоне Волхве и являлось любимым сюжетом балаганных кукольных представлений.

И только в бессмертном произведении Гёте Фауст обрел всю полноту своего величия. Этот Фауст с самого начала парадоксален, он переживает разрыв между Небом и Землей и с помощью призванного магией Мефистофеля пытается преодолеть этот разрыв.

Фауст восклицает:

Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, – и жаждут разделенья!
Из них одной мила земля —
И здесь ей любо, в этом мире,
Другой – небесные поля,
Где тени предков там, в эфире[7]

.

Титульный лист книги Кристофера Марлоу

«Трагическая история жизни и смерти доктора Фауста» (Лондон, 1620)

Снова амбивалентность. Кажется, что в аркане Маг, который имеет порядковый номер 1, уже произошел раскол – первичное ничто разделилось на проявленное и непроявленное. И его конфликт – это конфликт двух душ. Двух устремлений. Двух начал, которые чуть далее раскроются нам в образах Жрицы и Императрицы. Но это разделение, этот конфликт необходимы, ибо, пройдя все арканы, Дурак непроявленного вернется к себе самому, но на новом уровне. Алистер Кроули формулирует один из парадоксальных коанов: «Ноль равен двум»!

В Дураке – единство всех противоположностей. В Маге – единство и борьба противоположностей. Как и Дурак, он по ту сторону добра и зла, когда произносит «слово благословенное и проклятое».

Классические изображения Мага явно не улавливают этой двойственности – по-видимому, сознание человека прошлой эры могло видеть Мага либо как великого мошенника (Таро Висконти, Марсельское Таро) либо как идеализированного посвященного. Однако Кроули удалось передать эту двойственность, введя в карту Мага второй образ – обезьяну, которая представляет собой тень самого Мага.

Третий архетипический образ мага, который мы рассмотрим, – Мерлин. В нем парадоксальная спаянность света и тьмы манифестируется уже в самом факте его рождения – от сатаны и невинной, фактически изнасилованной сатаной монахини. Данная мифологема одновременно зеркально отражает христианский миф о непорочном зачатии (вспомним, что и Симон называл себя Христом) и вносит идею непримиримой дуальности (дьявол и святая монахиня), которая в конечном счете становится единством. Мерлин оказывается универсальным агентом, медиатором, посредником, соединяющим Верх и Низ.

Поэтому его действия в артурианском цикле легенд очень характерны. С одной стороны, Мерлин помогает благородному королю Артуру занять свой трон, помогает ему решать сложные задачи, создавать круглый стол (метафора мандалы или зодиака) и всячески противостоит козням его врагов. С другой стороны, когда по звездам Мерлин прочел, что Артур будет убит тем, кто рожден в этом году, он пошел по пути библейского Ирода – посоветовал Артуру истребить всех новорожденных младенцев. И что интересно – ни Артур, ни Мерлин не стали после этого негативными персонажами!

Мерлин играет роль Мага в «Артурианском Таро» (1991)

Исторически имя Мерлин является прямой отсылкой к алхимической ртути – меркулину, или меркурию. Мы вновь возвращаемся туда, откуда начали: к двойственности Гермеса-Меркурия, являющегося одновременно творцом, учителем и мошенником.