Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Следует обратить особое внимание на то, что заключительное наставление, которое здесь процитировано почти без сокращений, – это наставление о человеке. Наставление о звезде оказывается неразрывно связано с человеком. Звезда – это одновременно предел человека, его Бог и его сокровенная сущность, которой он достигает после смерти. Но еще более важен отрывок, определяющий человека как ворота богов, через которые силы двух бездн проходят из одного состояния в другое. Если вера в свою автономию и отдельность была сокрушена еще в двенадцатом аркане, то здесь открывается высшая природа и миссия человека – быть проводником, вратами, функцией связи, позволяющей Иным Силам творить игру. Звезда – женщина именно потому, что женщина является проводником, как в земном (канал для воплощения новой души), так и в небесном (функция связи между Эго и Самостью, человеком и Богом) смыслах.

В следующем отрывке Юнг описывает видение звездной женщины, которой перепоручает его дух-проводник Филемон (его имя Юнг передает в греческом написании, как ФIЛНМΩN):

Он коснулся моих глаз и открыл мой взор и показал безмерную тайну. И я смотрел долго, пока не смог ее постигнуть: но что я видел? Я видел ночь, я видел темную землю, а над ней небо блестело бесчисленными звездами. И я увидел, что небо имело форму женщины, и семикратно было ее облачение из звезд, и полностью покрывало ее.

И когда я это узрел, ФIЛНМΩN сказал:

«Мать, стоящая в высшем круге, безымянная, укрывающая меня и его и защищающая меня и его от Богов: он хочет стать твоим ребенком.

Прими его рождение.

Обнови его. Я отделяюсь от него. Холод нарастает, и звезда его сверкает ярче.

Ему нужны узы детства.

Ты породила божью змею, ты освободила ее от мук рождения; прими этого человека в обитель солнца, ему нужна мать».

Это описание удивительно напоминает таинство Бездны в инициатическом пути Телемы. Достигнув Знания и Общения САХ, адепт не вправе останавливаться на этом и вынужден делать шаг в Бездну, где его ждет звездная богиня Нюит-Бабалон. Только в этот миг, отринув все относительное, адепт в полной мере становится Звездой.

Символизм звезды коренится в религии Древнего Вавилона. Само название Вавилон переводится как «Врата Бога». Поклонялись там прежде всего Иштар, чье имя переводится как «Звезда». Именно Иштар-Звезда и была той самой «Вавилонской блудницей», которая наводила такой ужас на правоверных христиан. На карте Звезда в своем Таро Кроули помещает семиконечные звезды Бабалон (Вавилонской блудницы), которая и есть «Врата Бога». Высшая мистерия Телемы – самоотождествление с Бабалон посредством излияния своей крови в ее Святой Грааль (четырнадцатый аркан) с последующей реинтеграцией в качестве Немо («Никого»).

В первой главе «Книги Закона», где происходит раскрытие Нюит, вносится важное уточнение: «Все эти буквы моей книги верны, но Цадди – не звезда». Звезда – это Нюит, и понятно, что уточнение, которое вносится от ее лица, касается ее непосредственно. Если звезда не Цадди, то какая буква может вместить всю полноту, всю сложность, всю многогранность семнадцатого аркана? Кроули нашел гениальное решение, переставив местами буквы и пути Цадди и Хе. Дело в том, что Хе – это очень непростая буква. Ее многие годы ошибочно соотносили с четвертым арканом, который является архетипическим воплощением отцовской власти.

Однако, с точки зрения каббалистов, буква Хе соответствует женскому началу в Имени-Тетраграмматоне. Напомним, что традиционное написание имени Бога Йод-Хе-Вау-Хе каббалисты рассматривали с точки зрения действия сочетания мужских и женских стихий – огня и воды, воздуха и земли. Причем Хе повторялось дважды – в качестве водного и в качестве земного проявлений. Не об этом ли говорят два сосуда на всех традиционных изображениях семнадцатого аркана? Хе – это парадоксальное единство матери и дочери, воды и земли, верхних и нижних вод. Парадоксы множатся, когда мы читаем обнаруженный в пещерах Наг-Хаммади текст, в котором премудрость определяет себя как «мать своего отца и дочь своего сына». Это парадоксальное слияние оказывается неразрешимо в границах линейной логики, но вспомним, что именно в Звезде мы вновь возвращаемся к парадоксальной меонтологии нулевого аркана – хаоса, рождающего танцующую звезду.