Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Луна, причастная и к высшему, и к низшему и наполняющая все в промежутке между ними, – самая универсальная из Планет. В высшем своем аспекте она является Связующим Звеном между человеческим и божественным, как показано в Ату II[22]. В настоящем же Козыре, представляющем ее низший аватар, она… убывающая Луна, Луна колдовства и отвратительных деяний… У Луны нет воздуха.

У Луны нет воздуха… Эта фраза далеко не так проста, поскольку содержит не только общеизвестный научный факт, но и символическую истину, наиболее полно выражающую суть восемнадцатого аркана. Воздух – это Дурак, нулевой аркан, Святой Дух, Ветер. Ветер одухотворяющий и вдохновляющий. Сокровенное дыхание Иного. Восемнадцатый же аркан есть максимальное удаление от этого животворного принципа, состояние абсолютного порабощения духа материей. Существует много мифологем, в которых некий первичный дух оказывается обманут лицезрением своего отражения в «нижних водах», в результате чего низвергается в эти воды и порабощается слепыми природными силами. В герметизме и гностицизме с такого порабощения начинается космическая драма творения.

Если разрушение шестнадцатого аркана вдохновляемо Господом и уже это может быть утешением (вспомним еще раз строки поэтессы «Если мой дом горит, значит, Бог стучится в мой дом»), то здесь весь ужас состоит именно в крайней форме утраты сокровенного, духовного начала. Иллюзия здесь становится двойной. Это как если бы Матрица фантастической кинотрилогии была помещена в другую Матрицу и, выйдя в «реальный мир», мы оказывались бы опять в иллюзии, только следующего уровня.

В творчестве одного из черных магов современности это выражено через метафору «исчезновения Дурака из колоды». Действительно, это состояние, максимально далекое от чистого принципа нулевого аркана. Как тут опять не вспомнить слова из Евангелия: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?»[23]. Потеря души, грех против Святого Духа – вот приблизительный ассоциативный ряд, который раскрывает сущность восемнадцатого аркана.

Показательно сопротивление большинства тарологических школ гибельной для души и духа силе этой карты и стремление эвфемизировать ее. Дело в том, что, в отличие от Башни и Смерти, у восемнадцатого аркана практически нет компенсирующих позитивных значений.

Может показаться удивительным, что это состояние «огромной утраты» помещено в столь высокую позицию в последовательности арканов, где, казалось бы, самое тяжелое уже позади и мы выходим на финишную прямую. Но давайте вспомним другую древнюю философскую игру – индийскую «Лилу», послужившую прообразом настольных игр типа «змеи и лестницы». В «Лиле» задача игрока – дойти от первой клетки до последней (символизирующей Космическое Сознание или райскую планету), определяя длину хода броском игральной кости. Но недалеко от последней клетки всегда есть клетка, которая возвращает нас в начало игровой доски. Все достижения, заслуги, наработки разом обнуляются, и мы вновь оказываемся в самом начале пути. Конечно, в отличие от игры, в жизни нас может утешить то, что мы начинаем с совсем иным запасом опыта и знаний, однако, что и говорить, утешение это достаточно слабое.

Поэтому начинающие тарологи больше всего боятся Смерти, опытные – Башни, а мудрые, глубоко постигшие суть каждого аркана, опасаются только Луны.

Мифология представляет нам множество примеров катастрофы, которая происходит именно по аркану Луна. Как правило, это связано с сюжетом последнего испытания, когда герой не может переступить через собственную мать, которая в этот миг представляет Мать-Иллюзию. Иногда катастрофа связана с символическим возвращением (оборачиванием назад). Так, Орфей потерял свою душу, позволив себе оглянуться на царство Аида. Другой пример – жена Лота, превратившаяся в соляной столп.

Что же означает этот повторяющийся из мифа в миф запрет оглядываться? Быть может, именно он и является ключом к успешному прохождению этого «последнего искушения» посвященного на его пути самоосуществления? Сам Иисус вспоминает образ «жены Лотовой», предостерегая об опасности: «Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее»[24].

Что вообще символизирует это страшное желание – оглянуться, замереть, подобно Фаусту, сказав: «Остановись, мгновенье»? Почему это так важно – не оглядываться и не останавливаться даже на мгновение?