Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

В начале христианской эры произошел раскол на гностические и догматические религиозные системы. По мере формирования и набирания силы официальная Церковь сначала вытесняла, а потом и истребляла еретиков, утверждавших примат знания над верой. Иными словами, официальная Церковь на протяжении всей истории делала ставку на буквальную интерпретацию религиозного откровения и примат веры над знанием. Отдельные религиозные мистики либо объявлялись еретиками, либо постфактум встраивались в доктрину, если им удавалось замаскировать идеи Гнозиса.

Противостояние догматического и гностического начал в культуре – это не просто узкоспециальная тема, касающаяся только теологов и мистиков. Выдающийся культуролог современности Екатерина Дайс определяет противостояние официальной и мистериальной традиций как «главный нерв западной цивилизации».

В наше время о доктринах и истории гностицизма написано достаточно много серьезных исследований. Тем, кто интересуется темой гностицизма как религии, мы рекомендуем труды Ганса Йонаса, Элин Пейджел и Стефана Хеллера. Главное, что мы должны отметить относительно обсуждаемого нами сейчас второго большого аркана, – это чрезвычайно высокий статус женского начала во всех гностических школах. Вечная Женственность фигурирует в различных гностических школах под самыми разными именами: Эпиноя, Барбелло, Гром – Совершенный ум. Но самое известное имя, под которым Запад традиционно знает Вечную Женственность, – София.

София означает «мудрость». Это мудрость, которая связывает сознание с высшими мирами, переводя веру в знание. Такую идею мудрости, которая обретается пассивной восприимчивостью к свету высших миров, и представляет Верховная Жрица. Отсюда базовая ассоциация Жрицы с Луной: Луна как небесное тело светит отраженным светом – светом, который она воспринимает от Солнца.

Именно с этой идеей религиозного поклонения женскому началу издревле боролась патриархальная ортодоксия. Изъятие женского начала из религиозной догмы (или допущение его в ограниченном девственно-материнском аспекте) бьет не только по женщинам, которые оказываются в подчиненном статусе и сводятся к биологической материнской функции. Патриархальная религиозность бьет и по мужчинам, которые оказываются отрезанными от возможности непосредственного духовного переживания, мистерии, доступ в которую хранит София, и, прикованные к земле, вынуждены довольствоваться лишь транслируемой религиозной догмой, которая без Софии никогда не станет опытом.

Чрезвычайно показательно, что древнейшее изображение второго аркана связано с этим извечным противостоянием догмы и ортодоксии. Так, согласно данным украинского таролога Галины Бедненко,

на карте колоды Висконти была изображена известная настоятельница ордена умилиатов, сестра Манфреда. В 1281 году умерла сестра Гуглельма, глава одноименной ломбардской секты гуглельмитов, которые верили, что она вернется и займет папский престол, потому что им была предсказана новая эра женщин-пап. В ожидании же возрождения своей предводительницы они избрали своим папой Манфреду, что должно было стать началом линии пап-женщин. Манфреда отслужила мессу и была схвачена, а затем сожжена на костре. Сестра Манфреда была членом княжеской семьи Висконти, потому ее присутствие в колоде не удивительно.

Жрица, или Папесса, в колоде Висконти изображается увенчанной тройной папской короной, что как бы утверждает незримое существование духовной традиции, альтернативной официальной церковной власти. Многие исследователи связывали эту карту с мифом о «папессе Иоанне», который имел широкое распространение в Средние века. Согласно этому мифу (кстати, в 1972 году он был весьма удачно экранизирован британским кинорежиссером Майклом Андерсоном), некая женщина, притворявшаяся мужчиной, проникла в высшую католическую иерархию и «дослужилась» до статуса Папы Римского. Разоблачили ее лишь тогда, когда в один прекрасный момент она начала рожать прямо на папском престоле.

С мифом о папессе Иоанне связано сложное сплетение идей, которые до сих пор должным образом не проанализированы. Например, имя Иоанна напрямую связывает нас с четвертым евангелистом – Иоанном, который, по церковному преданию, был любимым учеником Иисуса. Евангелие от Иоанна считается «самым духовным» из четырех главных евангелий, и многие исследователи предполагают в нем значительное влияние гностических учителей. Круг в очередной раз замыкается.